Тысячи осеней. Том 1
Шрифт:
Он умолк, и никто не посмел возразить ему. Повисла мертвая тишина.
Юнь Фуи нахмурилась. Она запоздало сообразила, что настоятеля монастыря и молодых монахов нигде не видать, хотя их гости порядочно расшумелись. Надо думать, они так перепугались, что со страху попадали в обморок и лежат теперь где-нибудь… Или же с ними случилось большое несчастье?..
Но только она задумалась об этом, как объявилось еще несколько противников. То были Мужун Сюнь и Тоба Лянчжэ, посланные Мужун Цинем осмотреть сундуки. Они вели за собой пленников: двух предводителей Союза Вездесущих и пойманных Шэнь Цяо и Чэнь
– Глава, в сундуках, кроме барахла, ничего нет. Искомого мы не нашли! – едва войдя, доложил Тоба Лянчжэ и с силой толкнул Чэнь Гуна – тот не удержался и повалился на землю.
Всю дорогу Чэнь Гун так мычал и стонал от боли, что порядочно надоел поймавшим его, и те надавили ему на «точку немоты». Теперь юноша только и мог, что извиваться всем телом и корчить страдальческие гримасы, но больше ни писка, ни визга от него не слышали.
С Шэнь Цяо обращались чуть лучше. Быть может, из-за неожиданного мастерства, которое тот показал, пытаясь отбить Чэнь Гуна. Встретив сопротивление, Мужун Сюнь с тех пор его несколько опасался, но и обходился уважительнее, а потому не волочил Шэнь Цяо за собой, а только крепко стискивал ему плечи.
Что до Лю Цинъя и Шангуань Синчэня, то оба привыкли внушать благоговейный трепет, держаться важными господами и своего превосходства над другими никогда не скрывали. Но после того как их избили, предводители местных ячеек Союза Вездесущих выглядели откровенно жалко. Удары противников попали едва ли не во все жизненные точки этих двоих, прервав потоки истинной ци, и теперь Лю Цинъя и Шангуань Синчэнь еле стояли. Стиснув зубы, они хранили суровое молчание, отчего было ясно, что никаких сведений из них не вытянешь.
Мужун Цинь мельком глянул на предводителей и снова обратился к своей высокопоставленной противнице:
– Заместительница Юнь, если тебе дороги жизни подчиненных, сейчас же передай нам искомое, и мы оставим вас в покое.
Юнь Фуи нарочито громко вздохнула и заметила:
– Не иначе как глава Мужун желает отобрать наш груз. Что ж, мои умения уступают вашим, так забирайте все, что вам угодно, – как я могу возражать? Все лежит в тех сундуках, что сторожил во флигеле предводитель Лю и остальные.
На ее предложение Мужун Цинь криво усмехнулся.
– Будто мы не знаем, что эти два сундука вы везете для отвода глаз! Не стоит держать других за дураков, заместительница Юнь. Уверен, то, что мы ищем, ты всегда носишь при себе, не решаясь оставить ни на мгновение!
Слова Мужун Циня удивили всех. Не только его спутники, но и подчиненные Юнь Фуи повернули к ней головы – та заметно помрачнела.
– Неужели глава Мужун перехватил слухи о нас и сразу же им поверил? Не стоило за нами гнаться. Эти два сундука нам вверили для того, чтобы мы благополучно доставили их в Чэнь. Владелец их прекрасно известен, и, если уж зашла о нем речь, скажу, что это покойный Сюэ Жун, ваш бывший сослуживец и младший наставник наследника трона. Когда он скончался от болезни, семейство Сюэ заказало Союзу Вездесущих перевезти его личные вещи на родину. Они-то и уместились в двух сундуках. Вы, безусловно, знаете, что младшего наставника Сюэ и нашего главу в прошлом связывали приятельские отношения, вот почему глава приказал мне лично сопроводить груз, только и всего!
– Спору нет,
– Вы спрашиваете меня, но кого спросить мне? – ловко ушла от ответа Юнь Фуи.
– В пути на вас не раз нападали наемники, так скажи, неужели они охотились за старьем Сюэ Жуна?
– Быть может, разошлась молва, будто бы младший наставник Сюэ нажил несметные богатства, и те глупцы решили, что в сундуках мы везем золото, серебро и драгоценности. Большинству и невдомек, что у младшего наставника Сюэ при жизни в рукавах гулял лишь ветер и он ничего после себя не оставил.
На это Мужун Цинь холодно потребовал:
– В вещах Сюэ Жуна должен остаться трактат «Сокровище Лазурного моря». Со всем уважением прошу заместительницу Юнь передать его мне.
– Все книги в сундуках. Если трактат есть, значит, хранится там. Если нет, стало быть, никогда и не было. Сундуки в вашем распоряжении, так что еще мне передать?
Мужун Цинь перевел вопросительный взгляд на Мужун Сюня. Тот поспешил почтительно сообщить:
– Ваш племянник уже все перебрал. Но трактата «Сокровище Лазурного моря» там нет.
Едва он договорил, как послышался чей-то смешок.
– Глава Мужун поистине терпелив! Вот только не советую ходить вокруг да около, а то заместительница Юнь так и будет прикидываться дурочкой. Лучше скажите ей прямо, что от «Сокровища Лазурного моря» лишь обложка осталась, а внутри-то спрятана одна из цзюаней «Сочинения о Киноварном Ян». Так велите же отдать эту цзюань вам!
Услышав отповедь, братья Ху в изумлении заозирались: неужели их поджидал кто-то еще? Однако вокруг по-прежнему было пусто: куда ни кинь взгляд – ни души, лишь безмолвные своды монастыря, скрытого в густом переплетении ветвей.
Но тут они запоздало углядели за колонной на крыльце таинственную тень… Впрочем, не они одни.
Все это время к разговору совершенствующихся прислушивался Чэнь Гун. Несмотря на боль, терзающую его, он ловил каждое слово, да только, как бы ни старался, юноша не понимал ровным счетом ничего. Его страстное желание попасть в Союз Вездесущих уже испарилось без следа. Что неудивительно: ему задали хорошую трепку, отчего все тело болело и с лица градом катился пот. Когда боль стала понемногу утихать, Чэнь Гуну наконец-то хватило сил вскинуть голову и взглянуть на говорившего. Юноша тоже заметил тень за колонной, но лучше бы в ту сторону и вовсе не глядел! Увиденное так поразило его, что он аж вздрогнул от испуга.
Лунный свет выхватил из мрака бритый лоб и монашескую рясу… Да это же один из молодых монахов Заоблачного монастыря!
Стоит напомнить, что, поскольку в Заоблачный монастырь пожаловала гостья, молодые монахи предоставили Юнь Фуи свою комнату во флигеле, а сами легли спать с Чэнь Гуном и всеми прочими гостями на общих нарах. И когда Чэнь Гун вскочил полюбопытствовать, отчего поднялась суматоха, во флигеле царила кромешная тьма. То, что люди Союза Вездесущих поднялись и ушли, Чэнь Гун понял, но на молодых монахов не обратил ни малейшего внимания.