Тысячи осеней. Том 1
Шрифт:
От этих размышлений Чэнь Гун как никогда остро ощутил собственное бессилие. Его взяло отчаяние; он возненавидел собственную бездарность и беспомощность, но ничего поделать с ними не мог.
– Ну… как скажешь… – неохотно проронил Чэнь Гун. Вскинув голову, он с сомнением уточнил:
– А ты-то сам как? Один сдюжишь?
Шэнь Цяо ласково ему улыбнулся:
– Разумеется. Ведь и раньше, как помнишь, справлялся. Еще в те времена, когда только пришел в округ Фунин.
«Тоже верно», – мысленно согласился Чэнь Гун, но все равно на сердце у него было тяжело.
Подумав немного, он следом спросил:
– Но мы же еще встретимся?
– Тут уж как судьба распорядится, – честно ответил Шэнь Цяо. – Скажи, ты все еще мечтаешь попасть в Союз Вездесущих?
Чэнь Гун помотал головой. Теперь он смотрел на многие вещи трезво и не обманывался юношескими мечтами.
– Тамошняя заместительница уже в лицо меня знает. Теперь лезть в Союз – все равно что в западню. И раз им известно, что я слышал эту дребедень, наверняка попытаются из меня что-нибудь выпытать.
– Тогда куда ты пойдешь?
От этого вопроса Чэнь Гун заметно приуныл, но все же ответил:
– Да куда глаза глядят. Куда-нибудь приду. Как деньги кончатся, где-нибудь осяду. Как-никак, что-то да надо есть.
– В этом ты прав. Союз Вездесущих прославился в цзянху, ряды их многочисленны, а потому к новоприбывшим они имеют непомерные требования. Даже если возьмут тебя, то вряд ли станут хорошо обращаться. Лучше поищи иное объединение, пусть малое, но с добрым именем. С твоим-то умом ты быстро там преуспеешь, – от всего сердца посоветовал Шэнь Цяо.
– Посмотрим, – уклончиво пробормотал Чэнь Гун. – Мне на юг что-то не хочется, думаю на север податься, поглядеть на Ечэн. Болтают, что город богатый, народу там – не протолкнуться. Уж там-то проявить себя всяко удастся, – последнее он сказал без особой надежды или воодушевления.
Договорив, Чэнь Гун стал собираться. Из вещей у него был только один узелок, в который он уложил две перемены одежд, так что справился с этим скоро. Обернувшись к Шэнь Цяо, Чэнь Гун обнаружил, что тот спокойно сидит на постели, выставив бамбуковую трость перед собой. Притом он как будто повернул к нему лицо, выжидая, когда можно попрощаться, однако его глаза смотрели куда-то мимо Чэнь Гуна. От этой картины тот отчего-то зашмыгал носом.
На прощание Чэнь Гун кое-как проговорил:
– Т-ты это… береги себя!
Шэнь Цяо кивнул.
– Ты тоже.
Судьба свела их случайно. Они сошлись, словно ряски на воде, и так же по воле случая им суждено было разминуться. Пускай они некоторое время путешествовали вместе, но расставание для них было неминуемо. Дело обычное, ничего особенного, но Чэнь Гун, как юнец, еще не умел спокойно принимать встречи и расставания.
Когда Чэнь Гун ушел, Шэнь Цяо тоже принялся собираться. Он рассчитывал покинуть город через Южные ворота, чтобы случайно не наткнуться на своего бывшего спутника. Шэнь Цяо не лукавил, когда говорил, что им лучше разделиться, чтобы врагам было сложнее их поймать, но кроме того он имел свой умысел…
Всю дорогу до ворот Чэнь Гун не мог избавиться от страха и тревоги. Он успокоился, лишь когда вышел из города и убедился, что никто не собирается его останавливать или преследовать. Ноги привели его на загородную ярмарку, где он и задержался.
Следует добавить, что округ Хуайчжоу граничил с империей Чжоу, отчего купцы двух империй частенько ездили туда и обратно. Днем за городскими воротами неизменно царило оживление: товары ходили по рукам, покупались и продавались; хозяева лавок громогласно зазывали к себе, и с
Сперва Чэнь Гун думал лишь о том, как бы скрыться от жестоких людей, вздумавших охотиться за ним, и по сторонам не глядел. Однако, стоило ему очутиться между пестрыми рядами всевозможных лавок, любопытство взяло свое, и в Чэнь Гуне пробудилась жажда до еды и развлечений. Впрочем, долго бродить по ярмарке он все равно не решился. Немного погуляв, Чэнь Гун купил в дорогу две горячие, только-только из печи, лепешки и вышел на казенный тракт, дабы держать путь на север.
Не успел он пройти и ста шагов, как услышал позади стук копыт, крики и плач. Чэнь Гун поспешил обернуться. Он увидел, как из городских ворот бегут к нему несколько человек, а за ними во весь опор скачет отряд всадников, вооруженных луками. Почему бегут эти люди, зачем за ними гонятся, Чэнь Гун не понимал, но сердце его ушло в пятки. Пока он стоял как громом пораженный, всадники натянули тетивы, прицелились и… Чэнь Гун не стал смотреть, что будет дальше, а бросился бежать со всех ног. Скоро беглецы нагнали его, и теперь Чэнь Гун возглавлял их ряды.
Спасаясь от всадников, юноша не мог взять в толк, отчего все так обернулось. Шел себе спокойно, шел, и вдруг – такое! Он лишь успел краем глаза заметить, что у городских ворот тоже поднялся переполох. Народ с криками бросился врассыпную. Чэнь Гун не осмелился как следует обернуться и посмотреть, что там творится. Вместо этого он припустил, надеясь как-нибудь убежать от преследователей, притом коря себя на все лады и сетуя, как он неудачлив, раз наживает одни беды.
Вдруг над ухом Чэнь Гуна просвистела стрела и вонзилась прямо в траву перед ним. Юноша так перепугался, что ноги его подкосились, и он чуть не упал. Следом за спиной послышался чей-то истошный вопль и глухой звук рухнувшего на землю тела. Всадники позади разразились хохотом: видно, зрелище пришлось им по вкусу.
– Цзюньван поистине прекрасный стрелок! – услужливо восхитился кто-то. – Со ста шагов без промаха поразит даже ивовый листок!
Смех вдруг оборвался, и прогремел чей-то голос:
– Всем стоять! Видите впереди самого быстроногого? Я сам его подстрелю!
Но разве перед Чэнь Гуном кто-то был? Разве кто-то обгонял его? Вот именно, никого не было! И он разом понял, что подстрелить хотят именно его. Что это он здесь добыча, которую вот-вот загонят!
В те времена знать любила забавляться охотой, однако некоторым из них разонравилось загонять зверей или выцеливать птиц. Их пристрастия приобрели изощренную форму, а потому они предпочитали назначать своей добычей рабов и узников темниц. Освободив нескольких, такие охотники велели несчастным бежать, надеясь пострелять по живой мишени. Их ничуть не волновала участь простолюдинов, поймавших стрелу, выживут они после или умрут. Такое развлечение прозвали «охотой на людей».
Подобные истории доходили и до Чэнь Гуна, когда он только-только покинул округ Фунин. Он слушал их с интересом, как диковинную сказку, и, подражая другим, неодобрительно цокал языком. Но теперь такая история приключилась с ним, и Чэнь Гун счел, что в ней нет ничего интересного или диковинного.
Когда он все понял, сердце его заколотилось быстрее и громче, будто в груди кто-то бил в барабан. Казалось, оно вот-вот выпрыгнет.
Сообразив, что его загоняют, как крупную дичь, Чэнь Гун на ходу обернулся, пал на колени и взмолился: