Тюремный дневник. 5 лет спустя
Шрифт:
Коммунистическую партию обязали зарегистрироваться в качестве иностранного агента, при этом она лишилась права выдвигать своих кандидатов в национальных выборных кампаниях. Коммунистам запрещалось получать заграничный паспорт, состоять на государственной службе в федеральных учреждениях и работать на военных предприятиях. Въезд в страну иностранцев, которые были или являются членами коммунистических партий, и другим лицам, представляющим «угрозу безопасности США», был запрещен. Все коммунисты, ненатурализованные в США (не получившие гражданства США), но уже проживавшие в стране, подлежали высылке. Собственно, именно господам Гуверу и Маккарти американское общество обязано появлением в июне 1948 года специального закона под номером 951 «Деятельность иностранным агентом без регистрации», который и стал основанием для моего ареста.
И
Все вышеперечисленные периоды имели четкую последовательность действий по формированию образа врага народа и борьбы с ним.
Первый этап предполагает выделение правдоподобного виновного в соответствии со страхами и стереотипами общества. Тут я подошла идеально по всем признакам: во-первых, российское гражданство, во-вторых, регулярные заявления в поддержку своей страны. Показателен, например, один из эпизодов моей жизни в США. На одном из мероприятий республиканцев, посвященном ужасам репрессивного режима в Российской Федерации и кровавому диктатору Владимиру Владимировичу Путину, вещал за более чем достойный гонорар известный российский диссидент, оппозиционер Гарри Каспаров. Слушать его, человека, тявкающего на мою страну, мне было глубоко отвратительно. Несмотря на то что я далеко не со всеми политическими решениями российской власти была согласна, высказывать свою критику, я полагаю, нужно достойно, глядя оппоненту в глаза, что я, собственно, и делала, выступая в СМИ, проводя митинги и конференции. Каспаров же давно проживал за бугром на американские доллары – их ему щедро отслюнявливали за поливание грязью страны, которой он, собственно, был обязан всем – от образования до мировой известности гроссмейстера. Считая такое поведение недостойным, я, единственная из нескольких тысяч гостей в громадном торжественном зале, где Каспаров выступал со своими изобличениями, осталась сидеть, когда все стоя аплодировали его речи.
Второй этап формирования образа врага – его дегуманизация. Это когда некоего носителя угрозы наделяют исключительно негативными свойствами и качествами. У общества не должно возникать симпатий к врагу. Его оценка должна быть однозначно негативной. Тут кстати пришлась даже моя внешность: достаточно вспомнить, с чем ассоциируются в обществе рыжеволосые женщины или «рыжеволосые бестии». Они неизменно ассоциируются с образом ведьм, которых так боялись в Средневековье. Женщинам с таким цветом волос любят приписывать неустойчивость психики и неуемную сексуальную энергетику. А теперь добавляем в наш «рецепт» многочисленные фотографии с оружием, плюс мой чисто личный оружейный интерес, переросший в гражданскую позицию, а из нее – в российское общественное движение с говорящим само за себя названием «Право на оружие», и блюдо почти готово. Приправляем моими посещениями американских оружейников, организации-побратима Национальной стрелковой ассоциации, а также пару их встречных визитов в Москву, и останется только немного «разогреть».
С февраля 2017 года в американской прессе – в газетах, информационных ресурсах и книгах, как грибы после дождя, стали появляться многочисленные публикации о моей возможной связи с российскими спецслужбами, потенциальным наличием «больших денег», которые якобы шли от Кремля на вмешательство в американские выборы и за счет которых, бесспорно, выиграл Трамп и дестабилизировалось американское общество. Как говорил Йозеф Геббельс, еще называемый отцом пропаганды: «Ложь, повторенная тысячу раз, становится правдой». И наконец, на помощь призвали тяжелую артиллерию – Голливуд. Буквально за месяц до обыска у меня и примерно за четыре месяца до моего ареста во всех кинотеатрах Америки показали художественный фильм «Красный воробей» про советскую секс-шпионку, который окончательно развеял все сомнения о моей «истинной сути».
Фильм преподнес прекрасную аналогию для американских пропагандистов. Итак, оружейного движения в России быть не может, ибо в стране – кровавый режим и диктатура. Значит, организация «Право на оружие» – это некий проект российских спецслужб, созданный для прикрытия и с единственной целью – внедрения в американский истеблишмент. Итак, будто волк в овечьей шкуре, прикрываясь общими идеями, а на самом деле стремящаяся как минимум повлиять на выборы, а как максимум разрушить США изнутри, через одну из двух
Именно так подавала американская пресса мою жизненную историю, которая на самом деле, возникнув из искренних идеалистических взглядов, превратилась в борьбу за гражданские права на оружие в России и возможности сотрудничества с организациями единомышленников в других странах, причем не только в США, с целью обмена опытом. Не будет лишним упомянуть, что никаких денег не было. Но фактами и доказательствами утруждать себя ни американские СМИ, ни ФБР, ни прокуратура необходимым не сочли.
И вот – ведьма найдена. И это – я. Теперь меня будут жечь под громкое улюлюканье разъяренной толпы.
Накачанный ненавистью американский зритель жаждал крови. И тут на помощь пришли спасители – бравые люди в черном – агенты Федерального бюро расследований, схватившие и уничтожившие врага. Американское общество может спать спокойно! Зрительный зал взорвался в овациях от чувства благодарности к блюстителям порядка.
Меня часто спрашивают, мол, чего же ты тогда не уехала, в посольство не пошла сразу после обыска. Ответ прост – я же знала, что я не кремлевский секс-шпион, и была уверена, что американское правосудие построено на справедливости и неоспоримых доказательствах вины.
Мои адвокаты
Мне часто кажется, что я родилась под счастливой звездой, потому что к тому черному дню, когда ФБР провело разгромный обыск в моем доме, у меня уже был адвокат.
Пару месяцев спустя после публикации первых «изобличительных» материалов против меня в американских СМИ мне на электронную почту пришло «письмо счастья» – повестка от комитета по разведке американского Сената, предлагающая добровольно явиться для дачи пояснений о моей деятельности в США. На этот запрос я отреагировала положительно, обрадовавшись возможности рассказать правду о моей настоящей жизни в Америке в ответ на грязные инсинуации в американской прессе. Скрывать мне было нечего. Единственное, что я сделала, прежде чем принять решение о добровольной явке в Сенат, это позвонила Александру Порфирьевичу Торшину, поскольку сенаторы запрашивали всю мою личную переписку в социальных сетях с этим человеком за пару лет. Он был моим давним другом и «братом по оружию», который стал мне практически дедушкой после смерти моего кровного деда в 2011 году.
Каждый, как известно, видит мир через собственное восприятие. Для меня Торшин был прежде всего товарищ, а для них – госчиновник, близкий к высшим эшелонам российской власти. Нет, в нашей переписке не скрывались пароли и шифры, там не было информации о миллионах долларов, якобы текущих из Кремля прямиком в Белый дом. Там не было даже интимных подробностей чьей-нибудь частной жизни, но там действительно было много душевных переживаний, юмора, были разговоры о детях, внуках, болезнях, домашних животных. Передавать такие личные детали без разрешения Торшина я посчитала недостойным и потому обратилась к нему за советом.
– Конечно, Мария! Передавайте! Нам нечего скрывать! – ответил Торшин.
– Спасибо, Александр Порфирьевич. Я и не сомневалась, – сказала я.
Только после получения этого разрешения я передала материалы и согласилась на добровольный допрос.
Однако не зря говорят, что Америка – страна адвокатов, и без них в госструктуры на допросы не ходят, а уж тем более в таком щепетильном деле, как «русский след» в американских выборах, которое сплошь и рядом обсуждалось на всех телеэкранах страны. Заявляться без знающего законы США человека было бы для меня равнозначно политической версии «Премии Дарвина», присуждаемой, как известно, за самую глупую смерть. Чтобы поддержать меня в трудную минуту, мой друг-американец, один из немногих сохранивших рассудок во всеобщей антироссийской истерии, посоветовал мне адвоката.