Тюремный романс

Денисов Вячеслав Юрьевич

– Это я вовремя вышел, – похвалил себя Яша. – Как этот… Виталька меня нашел? А-а-а… Да он меня и не терял!

Ему вспомнилось, как Кусков жалел о том, что не рассчитался со старым другом в тот час, когда Яша прощался с Подлизой.

– Он за мной все это время ходил…

Нечего сказать: Штука поступил – хуже не бывает. Затей он сейчас бузу – братва предъявила бы за то, что обвинения беспочвенны. У Яши есть доказательства своей правоты, да и Штука стоит на «лестнице» на порядок ниже. А сейчас с него взятки гладки. Для всех окружающих он Яшу простил и не

тронул. С одной стороны, это выглядит как подтверждение той самой правоты Шебанина, а с другой…

А с другой – он отдал бывшего сотоварища на растерзание ментам. Но обиднее всего то, что Кусков прав. Вокруг Яши остались одни дятлы, способные лишь стучать и собирать лесной мусор. Надави на них, и от их показаний не останется ни слова.

– Прорвемся, – упрямо ухмыльнулся Шебанин и поднялся с лавочки.

Адреналин схлынул, азарт драки миновал, и Яша поежился. Прохлада начала ночи обещала ее холодное продолжение. Догадываясь, что это озноб от спиртного, Шебанин глухо выругался, обхватил руками плечи и…

И остановился.

Холод прошел, его окатило волной нестерпимого жара.

Он стоял посреди парка в рубашке. В своей черной рубашке, на которую перед посещением ресторана был накинут пиджак. Его пиджак от Ponti! Пиджак, в котором лежали деньги и портмоне с водительским удостоверением, паспортом российским и паспортом заграничным!..

– Проклятье!.. – вдохнул Локомотив, вспоминая первые секунды ресторанной стычки. – Мои документы…

Он сунул руки в карманы брюк. Пусто – как в первые дни организации собственной группировки. Развернувшись, он быстрым шагом пошел прочь.

Слава богу, хватило ума не таскать с собой банковские кредитные карточки и реквизиты новых счетов! Он уже не шел, он уже бежал к своему казино «Хеопс». Это было ближайшее место, где можно найти деньги. Много денег. Главное – чтобы его не принялись искать раньше, чем он доберется до казино!

Он бежал среди деревьев, натыкаясь на удивленные его видом и поведением пары прогуливающихся мимо стаек пацанов, курящих у подъезда… Успеть, успеть раньше, чем…

Резко сбросив скорость, он прижался спиной к холодной стене дома и замер. Мимо, при выключенной сирене и включенных проблесковых маячках, проскочил серый «уазик».

Его ищут… Проклятье!..

Локомотив метнулся во двор, зацепился в темноте за край деревянного ограждения песочницы и рухнул на грудь… Да кто же мог предположить, что так выйдет?!

Поднявшись, он краем глаза заметил белые «Жигули» с маячками и… Снова зацепился и упал.

– Черт!! – Рванув ногу на себя, он разодрал брючину от Ponti до самого колена.

– Стоять, Шебанин! – послышалось неподалеку. – Покажи руки! Руки, Шебанин!

Привалившись спиной к грибку в центре песочницы, он закрыл глаза. Его легкие разрывались от нехватки воздуха.

– Куда же ты побежал, Шебанин? – На этот раз голос слышался совсем рядом. – Разве можно убежать с этой субмарины под названием «Тернов»?

Локомотив чувствовал, как на его вытянутых руках защелкиваются браслеты наручников.

Эпилог

– На

что он надеялся?

Пащенко сидел у обрыва на берегу Терновки и пытался сквозь рябь на воде рассмотреть дно.

Они сидели с судьей на этом привычном месте уже второй час. Растягивали две бутылки пива на весь разговор, стараясь, чтобы с последней каплей закончились и сомнения.

– А на что бандюк всегда надеется? На полный отказ от причастности. Но Быков ему показал «пальцы» Гонова и Зелинского, изъятые с фужеров в мебельной «стенке», и Яша обмяк. Ты был прав, когда заставил меня и криминалиста откатать отпечатки этих злодеев со своего сейфа. Странно только, что Яша не удивился, как эти отпечатки могли попасть на фужеры в его квартире. По всей видимости, понял, что доказательства, если не хватает имеющихся, появятся еще. Но еще страннее факт того, что бравый Яшин адвокат не обратил внимания на период, который прошел с момента смерти милиционеров до производства обыска в квартире своего подзащитного. За это время исчезают не только отпечатки пальцев, но и память о событиях. И кто бы стал ставить в «стенку» грязные фужеры? Впрочем, эти доказательства в дело не попадут. Не все же в деревне дураки, правда? Вот следователь Быков, к примеру, не дурак, чтобы такими доказательствами формировать обвинительное заключение. Отпечатки – это так, в надежде, что кто-то «купится». «Купился» сам Шебанин.

– Я вообще-то… – выдержав паузу, вздохнул Струге. – Я о Пермякове спрашивал. На что он надеялся.

– Он же знал, что мы обязательно подвяжемся к этому делу и докопаемся до истины?

Пащенко отвечал вопросом, потому что отвечать самому на эти вопросы ему не хотелось. Все было слишком очевидно.

Струге ему в этом помогал как мог.

– Сашка не знал, что его слабость вызовет такие последствия. О том, что за законное освобождение Кускова он получит дом, никто мог и не узнать, верно?

– Верно, – помолчав, буркнул Пащенко. Вопреки своему обыкновению, он был сегодня не в белой рубашке, а в синей. – А потом, когда оказался в изоляторе, сразу попросил через Быкова в его дело не вмешиваться. Мол, он сам знает, что делать. Первое время мы и не вмешивались. Его это устраивало, и потом он, очень грамотный следователь, разыграл схему, при которой доказательства против него обращаются в его пользу. Да и Яновский помог…

– Да и мы помогли, – усмехнулся Струге. – Ты бы мог подумать, что Саша Пермяков поведется на такое дело?

Вадим повертел головой, но сделал это так быстро, словно знал заранее, о чем сейчас пойдет речь. И Струге взорвался именно на этом решительном жесте заместителя прокурора.

– А ты сейчас веришь, что Саша Пермяков повелся на такое дело?!

И опять это молчаливое покачивание.

– Но почему тогда он сам сделал это признание?!

Это был вопрос, ответ на который крылся только в одном – в их кругу не принято не только повторять шутки, но и лгать. И это откровение перевешивало все сомнения и глупое неверие в очевидное.