Тюремщик

Гарина Дия

Елена обменялась быстрым взглядом с братом. В ответ Юлиан медленно кивнул. Но Дэмьен видел, что он едва сдерживает рвущуюся наружу ненависть. Не осталась она незамеченной и главарем.

– Без глупостей, хайсит. Надеюсь, ваша сестра проявит благоразумие. А мы ей в этом немного поможем.

Стоило Елене спустить сына с рук и подойти к телефону, как по знаку человека в маске два арбалета нацелились в сердце дочери консула. Она вздрогнула, но, быстро взяв себя в руки, сняла трубку.

Дэмьен до боли сжал рукоять меча. Сейчас Бертран Тюремщик потребует к телефону главного и…

– Помогите! Они хотят убить мою маму! – раздался отчаянный детский крик, и маленький Дэмьен неожиданно для всех кинулся

в сторону двери. Стоявшие возле нее бандиты стряхнули сонливость и приготовились схватить не перестающего кричать мальчишку. Но тот резко вильнул в сторону и, развернувшись, бросился ко входу в ложу, прямо на замершего за шторой Тюремщика.

– Он сейчас всех переполошит! Стреляй, Ней! – крикнул главарь, хватая Елену, бросившуюся на поднявшего арбалет боевика.

Дернувшийся было Юлиан получил удар по голове и затих, скрючившись в кресле. А двое бандитов, охраняющих дверь, были так сосредоточены на происходящем, что не заметили, как та начала открываться, пропуская в фойе первого карабинера.

Весь тщательно выстроенный план полетел к сектам. Бертран не мог допустить гибели внука консула и отдал приказ штурмовать. Но прежде чем пуля из духового ружья разнесла череп ничего не подозревающего Нея, арбалетный болт уже сорвался с тетивы.

Дэму не оставалось ничего другого, кроме как выбежать из своего убежища и, сбив мальчишку с ног, получить предназначенный тому болт в правое бедро.

Маленький Дэмьен упал неудачно. Заревев от боли и обиды, он попытался подняться, но не смог и уселся на полу, размазывая кулачком злые слезы. А Тюремщику пришлось составить ему компанию. Хоть болт и прошел насквозь, не задев, по мнению Дэма, ничего важного, ноги почему-то отказались его держать. Одной рукой приобняв своего младшего тезку, а другой сжимая меч, Тюремщик внимательно наблюдал за тем, как бравые спецназовцы Тайной полиции расправляются с наемниками Края. Оставшись без своего командира, те бестолково сопротивлялись, позабыв о заложниках. И только главарь в маске, прикрываясь вырывающейся из его рук Еленой, отступал к правой стене, где и находился, по всей видимости, тот самый потайной ход. Но стоило ему приблизиться к декоративной настенной колонне, как она неожиданно отъехала в сторону, пропуская в фойе вторую группу захвата. Всего несколько секунд понадобилось карабинерам для того, чтобы жестоко скрутить главаря и сорвать с него маску. Открывшееся бледное лицо тут же перечеркнули четыре алые линии. Это вывернувшаяся из рук спасителей Елена изо всех сил полоснула по нему ногтями. Она снова занесла руку, и…

– Ложись! – услышал Дэм хриплый окрик.

И пусть его служба в Легионе была коротка, тело автоматически среагировало на команду. Он мгновенно растянулся на полу, прикрывая заревевшего еще громче мальчишку. Шальной болт, однако, успел чиркнуть его по затылку, и Дэмьен подумал, что узник почти получил желаемое. Непонятно только, зачем он этим окриком спас жизнь своему Тюремщику.

Слегка оглушенный Дэмьен так и спросил вслух:

– Зачем?

– Уж не ради тебя, можешь мне поверить, – в голосе заключенного отчетливо слышалась досада. – Мальчишку могло зацепить. А ты так уставился на ту блондинку, что ничего вокруг не замечал. Кстати, я почти не расстроен. Судя по твоему суицидальному поведению, долго ждать избавления мне не придется.

Дэмьен собирался возразить, но тут в фойе появился Бертран и внимательно осмотрел поле сражения. Удовлетворенно покивав силовикам, уложившим оставшихся в живых наемников лицом в пол, он перевел взгляд на пришедшего в себя Юлиана, на обмякшую в руках полицейских Елену. Ее широко распахнутые глаза не отрывались от Дэмьена (от двух Дэмьенов) и были до краев полны невыплаканными слезами. Проследивший за этим взглядом Бертран круто развернулся и уставился на залитого кровью племянника,

неловко пытавшегося сесть и заодно успокоить дрожащего от пережитого мальчишку.

Надо отдать должное выдержке премьер-министра, Дэма он сразу не прибил. А скрипнул зубами, крикнул медиков и, демонстративно потеряв интерес к племяннику, с рук на руки передал маленького Дэмьена зарыдавшей Елене. При виде такого зрелища даже у суровых бойцов спецназа защипало в глазах. Поэтому никто из них не успел вмешаться, когда пришедший в себя Юлиан поднял выроненный кем-то меч и со словами: «Ты приказал убить моего племянника!» по самую рукоять вонзил его в живот уже закованного в наручники главаря.

– Ах, вот оно как! – хмыкнул узник в сознании Дэма. – Становится все интереснее.

Тюремщик хотел было поинтересоваться, что его заключенный имел в виду, но решил не настораживать медиков, круживших над ним подобно голодным стервятникам. Разговоры с самим собой не лучший способ доказать, что ты в здравом уме, и рана на голове всего лишь сильно кровоточащая царапина. Дэмьен не видел, чем завершился этот инцидент (на какой-то момент в глазах действительно потемнело), слышал лишь, как дядя отчитывает Юлиана, словно несмышленого мальчишку. Гнев премьер-министра был вполне объясним – теперь абсолютно невозможно определить, кто стоит за попыткой переворота. Оставшиеся в живых рядовые исполнители, разумеется, ничего не знают. Возможно, знал Ней, но его мозги уборщикам придется еще долго отскребать от нежно-розового мрамора колонны. Ну а главарь истек кровью, прежде чем Бертран успел к нему подойти.

Дальнейшие события прошли уже без участия Дэмьена – несмотря на протесты, его уложили на носилки и вынесли из консульского сектора. Однако с приказом премьера отправить министра сельского хозяйства в правительственный госпиталь пришлось повременить. Узнавший об успешном окончании операции консул пожелал видеть их всех. В своих личных покоях. Немедленно.

Дэмьен вошел в апартаменты консула последним – ему как пострадавшему было высочайше дозволено опоздать. Так что он успел заменить повязку на голове почти незаметным пластырем, переодеться в костюмерной в один из театральных фраков и обзавестись массивной тростью. Этой тростью ему пришлось почти всерьез отбиваться от доктора Родригеса, неизвестно откуда взявшегося с предложением погрузить Дэмьена в инвалидную коляску. Однако на пути к личным покоям Квентина Арпада Дэм уже неоднократно пожалел о своем отказе. Добравшись до покрытых позолотой дверей, он еще минуту собирался с силами, чтобы не слишком явно хромать под перекрестными взглядами всех присутствующих.

– Что, герой, сдрейфил? – поинтересовался в сознании ехидный голос. – Как жизнью рисковать – так это пожалуйста, а как ответ держать, поджилки трясутся?

– Заткнись! – сквозь зубы прошипел Дэмьен, отворачиваясь от бдительного взгляда охранника. – Лучше заткнись сейчас.

– А то что? – продолжал ехидничать узник. – Что ты можешь мне сделать? Ничего. Но я, в отличие от тебя, могу. У меня теперь чудная Камера со всеми удобствами, даже с телевизором, эдаким окном во внешний мир. И в твое сознание. На самом деле у меня есть возможность очень сильно осложнить твое существование. Так что повежливее со мной, малыш.

– Малыш?! – от возмущения Дэмьен потерял дар речи.

– А кто ты для меня, почти двухсотлетнего?

Тон заключенного неожиданно изменился. На место издевки пришла беспросветная тоска и усталость.

– Ладно, иди. Насколько мне известно, консулы ждать не любят. Иди и не бойся – я буду молчать. Для начала нужно посмотреть, послушать и узнать, до чего вы тут без меня докатились.

Дэмьен проглотил готовую сорваться с языка отповедь, глубоко вдохнул и прошел в кабинет. Узник был прав: не стоит испытывать терпение хайсита консула. Особенно теперь.