Тюрки. Двенадцать лекций по истории тюркских народов Средней Азии
Шрифт:
В степях к востоку от Каспийского моря ни огузы, ни их потомки туркмены уже не достигали политического объединения и постоянно сражались между собой. Отдельные части огузского народа совершали обширные завоевания и уходили в далекие страны, но среди этих движений не было ни одного всенародного. По странному противоречию именно огузами, никогда не соединявшимися в одно целое, были основаны самые могущественные и прочные тюркские государства, до нынешней Турции включительно.
После тюркской империи VI–VIII веков самым ранним известием в истории движения огузов на запад было движение печенегов, относящееся к концу IX века; писавший в первой половине X века византийский император Константин Багрянородный [81] говорит, что оно произошло лет за пятьдесят до него. Печенеги упоминаются у Рашид ад-дина и Махмуда Кашгарского среди огузских родов. Произношение печенег находится в русских летописях и не заимствовано у греков, правописание которых несколько иное; вероятно,
81
Константин VII Багрянородный (905–959) — византийский император из Македонской династии номинально с 913го, фактически — с 945 года. Автор сочинений «О фемах», «О церемониях», «Об управлении империей» — важнейших источников для изучения истории Византии, Руси и других стран.
Печенеги, по-видимому, рано отделились от остальных огузов и упоминаются как отдельный народ у арабских географов IX века. Тогда они были восточными соседями хазар и жили около Яика; в 922 году Ибн Фадлан еще нашел в этой стране небольшие остатки печенегов. Главная масса их прошла через владения хазар, с согласия или против воли хазарских владетелей, и основалась в Южной России, где они со времени Святослава угрожали самому Киеву. О печенежских набегах на Русь и борьбе с ними русских князей в летописи говорится часто. Константин Багрянородный также приводит о печенегах довольно много сведений и перечисляет печенежские роды.
К XI веку, уже после падения Хазарского царства, произошло новое движение огузов через Волгу, а оттуда через Южную Россию. На этот раз огузы упоминаются в византийских источниках под своим народным названием в форме уз; русские летописи называют их торками. Эти огузы не соединились со своими близкими родственниками печенегами, а вступили с ними в борьбу; печенеги были вынуждены бежать на Балканский полуостров, куда за ними последовали огузы. Это было время, когда Византия в Малой Азии подвергалась нападениям других огузов, пришедших туда вместе с потомками Сельджука; в первый раз в истории тюрками, пришедшими туда с разных сторон независимо друг от друга, были наводнены византийские владения как в Малой Азии, так и на Балканском полуострове. К счастью для империи, объединения этих тюркских элементов в одно целое не произошло; к концу XI века, ко времени начала Крестовых походов, византийский император уже чувствовал себя в безопасности и жалел, что призвал против угрожавших ему со всех сторон тюрок помощь с запада, которая теперь уже была ему не нужна.
Принимавшие участие в этих движениях огузы, по-видимому, совершенно не были затронуты исламом и его культурой. В арабской литературе есть рассказ, сохранившийся у автора XIII века, но относящийся, конечно, к гораздо более раннему времени, о том, что среди огузов были христиане. Как с исламом, так и с христианством огузы могли познакомиться в Хорезме, с которым у них были наиболее оживленные торговые сношения. О том, что среди хорезмийцев были христиане, говорит хорезмский ученый XI века Бируни. Замечательно, что эти христиане принадлежали не к несторианскому вероисповеданию, как большая часть христиан в Персии и Туркестане, но к православному; в той же форме христианство, вероятно, было принято огузами.
После основания мусульманских колоний на Сырдарье, в той же местности, где было местопребывание главного предводителя огузов, здесь, как в других местах, должно было сказаться превосходство мусульманской культуры. Кроме того, часть туркмен поступила на службу к Саманидам, получила от них в свое распоряжение пастбища и обязалась защищать границы саманидских владений против своих немусульманских соплеменников. В числе тюрок, живших тогда в пограничных областях саманидского государства, были и люди, познакомившиеся с мусульманской культурой; тюрком по происхождению был знаменитый арабский философ X века Фараби [82] . Во время борьбы между Саманидами и Караханидами огузы были то на одной, то на другой стороне; в начале XI века они перешли в государство газневидского султана Махмуда.
82
Аль-Фараби (полное имя — Абу Наср Мухаммед ибн Мухаммед ибн Тархан ибн Узлаг аль-Фараби; 872–950 или 951) — философ, математик, автор комментариев к сочинениям Аристотеля и Платона.
Персидские историки того времени проводят различие между первыми, совершенно неорганизованными пришельцами и более организованной силой потомков Сельджука, которые были уже «эмирами-завоевателями», а не только пастухами, как их предшественники. Первые могли причинять владениям Газневидов и других династий только экономический ущерб своими грабежами, эти грабежи захватили огромный район, но не вызвали никаких политических перемен; кочевники переходили с места на место, нигде не оставляя гарнизонов, не восстанавливая разрушенных городов, не стараясь уничтожить существовавшие государства и заменить их своим собственным. Потомки же Сельджука
83
Масуд I Газневи — султан государства Газневидов в 1030–1041 годах.
84
Хутба — мусульманская проповедь, совершаемая имамом во время пятничного полуденного богослужения в мечети, а также по праздникам.
Только постепенно ими была усвоена идея единодержавия. Замечательно, что при тюркских завоевателях впервые появился на монетах, чеканившихся в Хорасане, древнеиранский титул шаханшах; ни Саманиды, ни Газневиды не употребляли официально этого титула, оставаясь правоверными мусульманскими эмирами, подданными халифа, и отклоняя от себя всякое подозрение в желании воскресить домусульманские государственные традиции; шаханшахами называли себя только правившие в Багдаде и Западной Персии шииты Буиды. По мере своего движения на запад потомки Сельджука обратились из шаханшахов в «султанов ислама». Слово «султан» получило при них более определенное значение, чем оно имело прежде; так стали теперь называть только верховных, независимых государей; вассальным и удельным князьям были присвоены титулы мелик и шах. Мусульманский мир представляли себе как одно целое, во главе которого стоят халиф как глава религии и «султан ислама», которому халиф вручает всю светскую власть. Замечательно, что в своих государственных устремлениях потомки Сельджука встретили меньше всего сочувствия со стороны своих соплеменников, пришедших в Иран раньше их. На требование признать власть потомков Сельджука эти огузы ответили резким отказом и были принуждены к повиновению только силой.
Вопрос об отношении представителей власти к тому народу, из которого они вышли, был в государстве потомков Сельджука еще более сложен, чем в государстве Караханидов. Караханиды называли себя только тюрками и домом Афрасиаба; ни одна из существовавших тюркских народностей не имела в их государстве преобладания, и ни один источник не говорил, из какой народности вышла сама династия. Потомки Сельджука сделались сначала шаханшахами, потом «султанами ислама»; для них тоже, как для Караханидов, была сочинена и принята ими легенда о происхождении их от Афрасиаба; и все-таки они признавали себя не только огузами, или туркменами, но и выходцами из рода кынык (такое произношение указано у Махмуда Кашгарского), одного из 24 (по Махмуду Кашгарскому из 22) огузских родов. Одни и те же названия родов приводятся у Махмуда Кашгарского и в монгольскую эпоху у Рашид ад-дина с той разницей, что у Махмуда эти названия приводятся в более древней форме: род, из которого впоследствии вышла Османская династия, называется «кайыг», а не «кайы», название рода «языр» пишется «язгыр» После Махмуда Кашгарского, как основательно разъяснено и в тюркской науке, должно отпасть мнение Марквардта, сблизившего название рода кайы с названием народа, жившего, по Бируни и некоторым другим источникам, на отдаленном востоке и носившего имя «кай»; на основании этого Марквардтом была создана теория о монгольском происхождении османцев. У Махмуда Кашгарского среди не чисто тюркских народов упоминается народ кай, и это название, конечно, не имеет ничего общего с названием рода кайыг.
Среди огузов в то время уже не было преданий о господстве их народа в прежние времена в Монголии. Родиной Тюрка, мифического предка тюрок, считалась местность около Иссык-Куля, и дальше к востоку предания огузов не простирались. С берегов Сырдарьи огузами были принесены на запад предания о народном патриархе и певце Коркуде, выразителе и хранителе народной мудрости. Могилу Коркуда до сих пор показывают на Сырдарье; в то же время предания о нем сохранились у туркмен; в X веке имя Коркуд встречается у печенегов. Все это заставляет полагать, что предания о Коркуде были унаследованы принявшими ислам огузами от домусульманских времен и принесены ими на запад.
По уровню культуры огузы стояли ниже тюрок государства Караханидов, но зато более сохраняли национальные тюркские черты быта. До нас дошло на сирийском языке сочинение автора XIII века Абу-ль-Фараджа [85] — описание свадьбы султана Тогрул-бека (старшего из внуков Сельджука) с дочерью халифа; при этом описывается танец тюрок, которые во время этого танца «садились и вставали»; по-видимому, речь идет об известной в России «пляске вприсядку», заимствованной, по всей вероятности, у тюрок.
85
Абу-ль-Фарадж ибн Гарун по прозвищу Бар-Эбрей (с принятием епископского сана Григорий; 1226–1286) — сирийский церковный деятель, плодовитый писатель, ученый-энциклопедист.