Тюряга
Шрифт:
— Ну, что же мы стоим, — закричал Джон, — ведь они же искалечат Леоне!
Он хотел броситься на поле, но огромная рука остановила его.
— Погоди, сынок.
Громадный мулат уже сбрасывал с себя куртку, готовясь вступить в схватку. Это был Здоровяк, он тоже больше не мог смотреть на это откровенное издевательство. Он схватил за локоть одного из игроков команды Фрэнка, оттаскивая его назад, и с возгласом: «Замена!» — устремился на поле. Леоне как раз сбили опять.
— Что-то ты задержался, — еле улыбнулся Леоне Здоровяку, поднимаясь из грязи.
— Тебе нужна помощь, а мне нужно расслабиться, —
Подняв Леоне, он побежал поперек поля к пятиметровой зоне, настигая того, кто только что сбил Леоне, и, вкладывая в толчок всю массу своего многопудового тела, опрокинул его навзничь и ударил ногой.
Толпа зрителей удовлетворенно заревела. Игроки разыграли «коридор» и мяч попал к Здоровяку. Он устремился вперед, словно танк, сметая всех на своем пути. Грейвс еле успел отскочить.
— Пас! Пас! — кричал Леоне, он бежал по левому флангу и был открыт для передачи.
— Давай, малыш! — крикнул, передавая ему мяч, Здоровяк.
Фрэнк побежал, резко меняя направление бега и увертываясь с помощью финтов от пытавшихся остановить его защитников. Но неожиданно поскользнулся и упал.
— Вот теперь не время, — сказал, снова подавая ему руку, Здоровяк.
Они отступили. Игра продолжалась на половине команды Фрэнка. Грейвс попробовал сделать «дроп-гол», но у него не получилось. Он попытался передать мяч своему партнеру, но Здоровяк и вертлявый блокировали того в «мол», мяч упал на землю, упал и «ловилыцик» и борьба продолжалась теперь на земле, в «раке», как говорят регбисты. Подоспев как раз вовремя, Фрэнк выхватил мяч.
— Прикрой меня, — негромко сказал он Здоровяку. — Сейчас, я пойду в атаку.
— Давай Леоне, не подведи, — ответил Здоровяк. Фрэнк побежал. Слева набегали «стягивающий» и
полузащитник схватки, Фрэнк бросился вправо, наперерез ему бежал «центровой». Казалось столкновение с «центровым» было уже неминуемо, как вдруг из-за плеча Леоне выскочил Здоровяк, на полной скорости врезаясь в «центрового» и сбивая его с ног.
— Отлично! — крикнул в азарте Фрэнк и передал мяч своему полузащитнику, устремляясь сам в брешь в линии нападения противника.
Удачно разыграв с полузащитником «стенку», Фрэнк снова получил мяч и, обманув набегающего крайнего левого трехчетверного, снова устремился вперед. До ворот было совсем немного и Фрэнк уже замахнулся, чтобы крюком послать мяч через перекладину, как вдруг огромная фигура Грейвса буквально выросла перед ним.
— Все равно ты мертвец, Леоне! — выкрикнул на бегу Грейвс, пытаясь сделать Фрэнку подножку, но Фрэнк удачно перепрыгнул и рванул, что было сил, вперед.
На какое-то мгновение Фрэнк оглянулся, чтобы удостовериться, что опасность больше не грозит ему, и увидел, как Здоровяк на полном ходу сбивает Грейвса. Теперь уже ничто не могло помешать Леоне. С победным кличем он выпрыгнул высоко вверх и послал мяч через перекладину в «зачетный город», принося своей команде победные четыре очка. Болельщики взревели.
— Мо-ло-дец!! — сложив рупором ладони, выкрикнул Джон, потом он несколько раз подпрыгнул, выкидывая вверх кулак.
Брэйдон и капитан Майснер тоже улыбались, они явно болели за Леоне. Здоровяк подбежал и буквально сгреб Фрэнка в охапку от радости. Капитан Майснер посмотрел на часы, наступало уже время обеда, он засвистел в свисток, давая
— Тебе дорого придется заплатить за сегодняшний матч, Леоне! — злобно выкрикнул Грейвс.
Он схватил цепочку на шее у Фрэнка и сорвал ее вместе с крестиком.
Несколько дней Леоне провалялся на нарах, выходя только к завтраку, обеду и ужину, да еще — на проверки. Джон в котельной работал за двоих. Иногда он успевал забежать в камеру к Леоне, перекинуться парой фраз. Заходил и Даллас. Фрэнк старался держаться бодро, хотя все тело его буквально разламывало на части.
Вечером того же дня, когда случился этот матч, Фрэнк лежал в камере, повернувшись к стене. Какие-то странные постукивания заставили его, превозмогая боль, повернуться. Смотровое окошечко в камеру было открыто и чья-то холеная белая рука с перстнем на указательном пальце сжимала металлический прут решетки. Палец размеренно складывался и раскладывался, ударяя кольцом перстня о прут. Стоило Леоне повернуться, как в окошечке появилось белое лицо Драмгула. Этот холеный лик был, казалось, рекламным воплощением здоровья и благополучия. Леоне сразу бросилось это в глаза. Седые усы Драмгула слегка отсвечивали, он вынул маленькую щеточку и аккуратно их расчесал.
— Привет, Фрэнк, — как ни в чем не бывало, проговорил Драмгул.
Но Фрэнк все же заметил, что за этим движением с расческой Драмгул прячет и злорадную торжествующую улыбку.
— Тебе не сломить меня, — сказал ему Фрэнк.
— Ты в этом уверен?
— Ты можешь убить мое тело, но ты не можешь убить мой дух.
— Неплохо сказано, но это все литература, Фрэнк. А жизнь — штука жестокая.
— Ты пользуешься тем, что я в твоей власти и что тебе все позволено. Посмотрел бы я, как ты разговаривал бы со мной на воле.
— Ты же знаешь, Фрэнк, — сказал Драмгул, — что надо принимать жизнь такой, какая ока есть. Я начальник, а ты заключенный. Или что, ты хочешь, чтобы я сел в клетку, а ты стал начальником здесь?
Драмгул довольно засмеялся.
— Это все софизмы, — ответил Фрэнк. — Ты понимаешь, что я говорю не об этом.
— Софизмы, — усмехнулся Драмгул. — Красивое словечко, не я ли научил ему тебя на своих уроках?
— Может быть, и ты, но с тех пор я его не употреблял.
— Боюсь, что ты много потерял, не используя свой словарный запас и умение говорить, которому я вас учил. А ведь тогда, в школе, мне казалось, что ты можешь многого достичь. Впрочем, и сейчас еще не поздно. Мое предложение насчет чтения вслух остается в силе. Данте еще не дочитан. Там еще много прекрасных отрывков. Вот, например: «Копна кишок между колен свисала, виднелось сердце с мерзостной мошной, где съеденное переходит в кало». Ты знаешь, что такое кало, Фрэнк? Это — кал. В угоду рифме Данте даже изменяет слова. Не правда ли, забавно?