Тютюнин против инопланетян
Шрифт:
– Вот ты ругаешься на маму, Сергей, – начала Люба, выкладывая из холодильника еду к завтраку, – а она, между прочим, решила организовать приют для бездомных кошечек и собак…
Услышав это, Тютюнин поперхнулся «нескафе» и посмотрел на жену.
– А она тебе сказала зачем?
– Сказала, – кивнула Люба, намазывая на булку толстый слой масла. – Она сказала – вот чем мы их кормить будем.
– Кого их, Люба?
– Ну, наверное, кошечек и собак. Кого же еще?
– Ладно, пойду я. А маме своей
– Правда? – Люба даже есть перестала. – С твоей стороны это так неожиданно, Сереж, вот мама обрадуется!
– Это точно, – ухмыльнулся Серега и подошел к телефону. Набрав номер Кузьмича, он предупредил, что задержится.
67
Дорога до зоопарка была неблизкой. Сергею пришлось ехать на трамвае, на метро, а потом еще на троллейбусе.
Крокодилы вели себя прилично и, если поначалу подергивали хвостами, то под конец успокоились, и Сергей не ждал от них никаких подвохов.
В троллейбусе оказалось довольно людно. Не то чтобы совсем в гармошку, но повернуться было сложно.
– Ой, и куда это все прутся спозаранку! – недовольно ворчала какая-то пенсионерка, пихая окружающих острыми локтями.
– Не суетись, мамаша, туда всегда успеешь, – сказал каши-то молодой человек.
– Не хами, молокосос! – огрызнулась пенсионерка и больно ткнула Тютюнина в бок.
– Уй! Осторожно, бабуля! Здесь же люди.
– Да какие вы люди! Вы знаете, какая у меня пенсия? Ответить ей никто не успел. Троллейбус притормозил на очередной остановке, и в салон, потеснив людей, вошла огромная собака – водолаз или что-то в этом роде. Сзади ее подталкивала хозяйка, дама в грязных джинсах и в вязаной кофте, украшенной вылинявшей собачьей шерстью.
– Давай проходи, Дюша! Там дальше свободнее… Собака, сопя и прядая ушами, исполнила пожелание хозяйки и, опрокинув мужчину с вязанкой чайников, встала посередине троллейбуса – как раз возле Сереги.
– Ты бы еще лошадь сюда притащила! – рассердился мужчина с чайниками, поднимаясь с какого-то турка в феске, невесть как оказавшегося в столичном троллейбусе.
Турок, недовольный падением на него мужика с чайниками, тоже попытался возмущаться, однако был остановлен криком:
– В Стамбуле своем вякать будешь!
Троллейбус тронулся, и все снова упали. Собака – на Серегу, тот на хозяйку в собачьей шерсти, хозяйка на старуху с острыми локтями, которая, в свою очередь, боднула в живот турка в феске.
Круг замкнулся.
Турок заблеял, как баран, держась за живот, а старуха, полагая, что тот ругает ее на турецком языке, стала кричать, что, дескать, тот еще не знает, какая у нее пенсия.
Мужик с чайниками, довольный, что на него никто не упал, стал комментировать поведение пассажиров, однако вскоре и на его лице появилось озабоченное выражение.
– Эй,
– Этого не может быть, – прогундосила хозяйка и почесала грязную голову. – Если бы Дюша захотел пи-пи, он бы попросился. Правда, Дюша?
Пес посмотрел на хозяйку и коротко кивнул.
– Но по ногам-то течет! Я же чувствую! – продолжал возмущаться мужчина с чайниками.
– Это не Дюша делает, – категорично ответила хозяйка собаки. – Это, может, вон та старушка. Смотрите, как она притихла, – наверное, тужится.
Все посмотрели на старушку, которая и правда вела себя тихо.
– Да вы что? Да с чего мне! Вы знаете, какая у меня пенсия?!
– Но по ногам все равно течет! – орал тот, что был с чайниками. – Я же чувствую!
– Э, мужик, а может, ты сам того, а? – – спросил стоявший у двери молодой человек.
– Да? А почему же мокро только от колена? – резонно возразил пассажир с чайниками.
Вокруг сразу притихли, и по салону разнесся шепот: «…до колена, до колена…»
Когда слух докатился до самой водительской кабины, кто-то даже вскрикнул:
– Да не может быть!
– Что значит не может? – принял на свой счет обмоченный пассажир, – Я же чувствую! Сами можете посмотреть!
«Можно посмотреть! Можно посмотреть!» – разнеслось по троллейбусу.
Сергей старался по возможности не вмешиваться в транспортные скандалы, однако не удержался от соблазна и посмотрел себе под ноги. Посмотрел и ужаснулся. Из его пакета ему на ноги капала вода, а брюки пассажира с чайниками и вовсе промокли насквозь.
Видимо, кто-то их кайманов повредил пакет зубами и теперь из мокрых полотенец текло.
– Прошу меня извинить, – подал голос Тютюнин. – Но это я вам штаны намочил – вам штаны, а себе ботинки.
– То есть как?
– Да совершенно случайно. Через пакет с крокодилами.
– С какими такими крокодилами? – все еще не понимал пассажир, недоуменно позвякивая чайниками.
– Я вам сейчас покажу, смотрите…
С этими словами Тютюнин приоткрыл пакет и показал сбитые в кучу мокрые полотенца, к ужасу Сереги, совершенно размотанные.
– Кайманы! Мои кайманы! – воскликнул Тютюнин и стал высматривать под ногами. – Они где-то здесь!
– Ну-ка не дергайся, я его вижу… – сказал тот, что был с чайниками. – Можно потрогать?
– А вы не боитесь?
– Не боюсь, – ответил пассажир и сунул руку в Серегину сумку.
– Ну чего там происходи-и-ит?! – заныли пассажиры с задних рядов, поднимаясь на цыпочки и пытаясь выглянуть из-за плеч других пассажиров, которым повезло больше.
– Да ничего особенного, – говорили те, которым было видно. – Один мужик показывает, другой смотрит и просит дать потрогать.
– А тот чего?