Тютюнин против инопланетян
Шрифт:
– Может, буря магнитная виновата, Леха? – с трудом поднимаясь с бетона, предположил Сергей. – Я слышал, передавали – вспышки на солнце.
– Даже не знаю, Серега, что тебе сказать.
– Господа, может, вам вызвать врачей «скорой помощи»? Они здесь рядом! – предложил кто-то из журналистов.
– Нет, спасибо, – покачал головой Леха. – Мы еще не закончили.
111
Немного придя в себя, Серега и Леха, уже без прежней охоты, двинулись на
Найти его удалось не сразу. Несколько раз приятели натыкались на заслоны из крепких «ополченцев», которые не отвечали ни на какие вопросы, говоря лишь: «не положено» и «нам приказано».
«Вход номер три» оказался черной лестницей, которая вела в пищеблок, где кормились работники «Кристаллического рубина», разводя украденной водкой компот из сухофруктов.
– Вы кто такие? – спросил приятелей дежуривший на лестнице крепкий гладиатор. Впрочем, возле столовки Леха со своим ведром смотрелся более органично.
– Мы на работе, – просто ответил он и продемонстрировал космическое ведро. – Разве сам не видишь?
– Сам-то вижу, – отозвался с лестничного пролета гладиатор. – Только за кого вы выступаете, за Бананова или за Фиговского?
– Мы вообще-то за нормативные выражения, камрад, – вмешался Сергей.
– Да, – подтвердил Леха, продолжая наступать на гладиатора. – За мир во всем мире. Ты, кстати, «Муму» читал?
– Какой номер, за май?
– Ага, – кивнул Леха, слегка пододвигая плечом гладиатора.
– Э, ты куда прешь-то? – возмутился тот, перехватывая свой «ремингтон», как дубину.
– Да мы же свои! – настаивал Леха. – Видишь, ведро принесли!
– А чего в ведре? – не сдавался гладиатор.
– Мездра там, товарищ, – сообщил Тютюнин, вспомнив о неоднозначном восприятии людьми этого слова.
– А-а… – протянул озадаченный гладиатор. – Ну так бы сразу и сказали. А то «свои, свои». Знаешь, сколько здесь своих ходит. На всех патронов не напасешься.
Распрощавшись с гладиатором, Сергей и Леха принялись плутать по вспомогательным помещениям, то и дело заходя в тупики или сталкиваясь с многочисленными отрядами той или иной армии. Однако поскольку все происходило уже внутри предприятия, никаких паролей и клятв у них не спрашивали.
Вскоре, больше ориентируясь на запах спирта, Тютюнин и Окуркин вышли к цеху розлива и отстоя пены. У входа их заставили надеть белые шапочки, белые тапочки и жел-
Тые курточки. И, больше не спрашивая ни о чем, пропустили на самую секретную территорию.
– Так вот, Серега… – от волнения у Окуркина захватывало дух, – так вот где все это и происходит… Вот где оно совершается, очищается и разливается…
– Ага… – немногословно отвечал Тютюнин, глядя на высоченные, до самого потолка, ректификационные колонны, гидролизные узлы и установки горячего крекинга. Все это тонкое хозяйство журчало,
– Эй, товарищ в очках! – позвал Леха работника с карандашом и блокнотом в руках.
– Да, – отозвался тот и, подойдя к двум незнакомцам, стал их подозрительно рассматривать.
– Товарищ в очках, скажите, где бы нам тут разливочную бочку найти?
– А зачем вам? – тут же спросил товарищ в очках.
– А мы просто интересуемся.
– Экскурсия, что ли?
– Да, экскурсия, только мы от группы отстали.
– И что вы хотели узнать?
– Из опилок водку делают?! – выпалил Леха.
– Конечно, в гидролизных узлах.
– А из нефти? – поинтересовался Тютюнин.
– Из нефти? – Товарищ в очках почесал нос и, вздохнув, ответил:
– Приходится. Методом удлиненного крекинга.
– Здорово. Ну а где же разливочная посуда, а?
– Я не понимаю – зачем вам. Украсть, что ли, хотите?
– Да не украсть, наоборот – вылить! – Леха указал на ведро. – Нам директор приказал.
– Какой директор?
– Тот, который правильный, – просто ответил Тютюнин. – Или вы уже чужому директору продались?
– Не правда, я не продался. Я верен тому директору, которому присягал и у которого целовал это самое… Я имею в виду – знамя.
– Вот и хорошо. Покажите разливочную.
– А вы сначала откройте ваше ведро. Я здесь, между прочим, мастер смены.
– Пожалуйста, товарищ мастер, только это не ведро, а контейнер особой прочности, – с достоинством произнес Окуркин и открыл ведро.
Увидев золотистую искрящуюся жидкость, мастер встал на колени и, понюхав ее, сразу изменился в лице, причем в лучшую сторону.
– Очень интересный букет. Мне даже понравилось. Ну хорошо, идемте, я все вам покажу – лейте куда хотите, мне не жалко.
Промаршировав по длинным технологическим переходам, где им то и дело попадались лаборанты с отстраненными взглядами, Леха и Сергей пришли к огромной, с железнодорожную цистерну, емкости, из которой хитрый звякающий аппарат разливал водку в длинную вереницу мытых бутылок.
– Вот отсюда все и проистекает, – сказал мастер. Он указал на покрашенную белым лесенку и добавил:
– А чтобы вылить, нужно забраться на самый верх. Лезьте прямо сейчас, а я отойду по делу.
И ушел.
– Ну что, давай, – сказал Серега, прислушиваясь к звякающему аппарату, который лихо выталкивал наполненные бутылки.
– Ага. – Окуркин взял в зубы дужку космического ведра и стал подниматься, сосредоточенно глядя на потолочные балки.
Какое-то время Сергей следил за ним, но потом у него заныла шея и он стал смотреть себе под ноги.
Неожиданно совсем рядом грохнулось космическое ведро. Тютюнин в панике прыгнул в сторону и, снова посмотрев вверх, увидел извиняющийся силуэт Лехи.