У Адских Врат
Шрифт:
На кухне, за кофе, он задает пару незначительных вопросов, затем переходит к важному:
— У Бет близкие отношения с боссом, Тедом Стоуном?
Элис как раз подносила к губам треснутую чашечку. Не доносит.
— Я бы не назвала это отношениями.
— А как бы вы это назвали?
— Наверное, так же, как назвали бы вы, — говорит она с кривой усмешкой. — Бет очень хорошенькая, но светлой головой ее не назовешь. Она просто наивная.
— Вы не одобряете.
Воорт аккуратно старается задавать вопросы в настоящем времени.
— Я с ним не
— Но вы знаете ее.
— Вам кажется, что вы знаете человека, даже своего собственного ребенка, а потом приходит любовь, и все меняется, — отвечает она.
— Любовь?
— Можно назвать и так.
Элис ставит чашку, потому что руки начали дрожать.
— Я видела Стоуна по телевизору. И вас тоже. Она мертва. Я знаю. Будь она жива, она бы позвонила мне. Когда она уезжает, то звонит по два раза в день, а сейчас не звонила несколько недель.
— Простите, — произносит Воорт.
— Все советуют не терять надежды. Говорят, что она найдется, как та девушка, которая пропала в Канаде в прошлом году. Вы, наверное, помните. У нее была опухоль в голове. В один прекрасный день она просто пришла домой. Есть на что надеяться, да? Опухоль.
— Я помню ту историю. Операция помогла.
Элис Ааронс вытирает глаза. У Воорта возникает ощущение, что близится развязка, тайна скоро раскроется.
— Бет поднимается к себе и грезит о нем. Плачет, если он не звонит. Я говорила ей: «Ему на тебя плевать». Она не желает слушать. Я даже думала, может, она уехала, сняла квартиру, потому что мы с ней ругались из-за него.
— Но в этом случае она бы позвонила.
— Еще кофе?
— Большое спасибо.
— Бет сидела у себя и исписывала страницу за страницей в дневнике. — Элис, возможно, сама не заметила, что внезапно перешла на прошедшее время.
— Дневник, — повторяет Воорт.
— Это личное, — говорит Элис.
Воорт молчит. Просто вертит в руках ложечку.
— Я читаю его. Не знаю, что еще делать, — шепчет Элис.
— Думаю, знаете, — отвечает Воорт.
Через несколько минут он наверху. Сидит на узкой кровати Бет с дневником в руках. Комната словно застыла, начав меняться вместе с девочкой, превращающейся в женщину. Розовые стены. Плакаты со звездами рок-н-ролла. Стопки журнала «Гламур» на столе, за которым школьница Бет когда-то делала домашние задания. Детский письменный стол, выкрашенный желтой краской.
На дневнике есть замочек, но Бет им не пользовалась. В этой комнате она ничего не боялась.
Да, здесь Воорт узнает многое о Стоуне.
— Можно мне на время взять дневник?
— Зачем вы здесь? Неужели Бет была причастна к тому, что произошло в той церкви?
— Сомневаюсь. Не так, как вы думаете.
— Вы были в тюрьме, а теперь на свободе. Нам ничего не рассказывают, верно? Это уловка.
— Мне нельзя рассказывать. Но я выясню, что случилось с Бет.
— И вы в любом случае все мне расскажете?
— Обещаю.
Нижняя губа Элис дрожит, и, когда появляются слезы, Воорт яснее понимает всю глубину одиночества этой женщины — не говоря уже
Он допивает кофе и оставляет чашку на ночном столике у кровати.
— Я буду звонить каждый день. — Но такое же обещание он дал — и не сдержал — Камилле.
Он сидит на улице в машине и читает дневник. Находить соответствующие отрывки легко. Бет оказала ему услугу. Она подчеркивала. Округлый девчоночий почерк, красными чернилами подчеркнуты чистейшие мечты, воспаряющие с линованных страничек: секретарь воображала себе жизнь с боссом.
«Любит ли он меня?»
«Она обманывалась, как и я, — думает Воорт. — Лгала себе». Надежда гораздо могущественнее реальности. И дневник — самый лучший способ скрыться в мечтах. Здесь никто не будет смеяться над Бет, возражать ей, напоминать о неприятных вопросах.
Бет писала: «Я была немного шокирована, когда он сказал мне, что любит делать на яхте, когда стоит у штурвала».
Убеждала себя, что доминирование есть проявление привязанности, что унижение — это любовь. Воорт читает, заново представляя, что произошло на «Кандейс». Стоун высаживает клиентов, но оставляет Бет Ааронс на яхте — для особенных развлечений. Достает из ящика стола наручники, маски и фаллоимитаторы.
— Кон, — приветствует напарника Микки, когда Воорт звонит ему в новую квартиру в Куинсе. Говорит Микки несколько невнятно, вероятно, из-за болеутоляющих. Но Мик достаточно бодр, чтобы воспринимать информацию.
— Спасибо за помощь на встрече, Микки.
— Доктор сказал, что я смогу вернуться к работе через три-четыре недели. Калека с мозгами из стали. Знаешь, Кон, эта новая квартира совсем неплоха. Кому нужен бильярд, верно? Кому нужен катер? Пора бы стать обычным средним человеком. Сил не против, ну, то есть, конечно, против, но рано или поздно я выберусь из этой конуры. Знаешь, дружище, когда Бок прихватил меня, когда я был связан, мне казалось, не так уж важно владеть гребаным большим домом.
Воорт рассказывает Микки о дневнике.
Несколько мгновений Микки молчит. Потом:
— Ты шутишь? Минет?
— Так она написала.
— Все это: убийства, пожары, этот телохранитель — из-за этого?
Мысленно Воорт переносится на «Кандейс», представляет юриста у штурвала; тот не обращает внимания ни на что вокруг. Стоун не видит, как вырастает перед ним лодка или баржа, а потом уже поздно.
— Семь человек убиты, — стонет Микки. — Вероятно, около полумиллиона человек ограблено. Поджог. Утопленники. Церковь.
— Совершенная система летит ко всем чертям.
— Думаешь, она погибла при крушении?
— Мне кажется, произошло столкновение. Стоун выбрался. И солгал Макгриви. Сказал, что на борту больше никого не было.
Мужчины молчат, пауза в разговоре им не мешает. Воорт размышляет о том, как одно лишнее действие — то, от которого не можешь удержаться, — приводит к беде. Он видел это сотни раз. Это их с Микки работа — просеивать руины жизней, которые оборвались из-за одного-единственного излишества, часто совершенно заурядного.