У Адских Врат
Шрифт:
Диктор объявляет:
— Второй человек, выловленный из реки, отказался говорить с полицией. Его освободили, так как детектив Коннор не смог опознать в нем одного из своих похитителей.
Кадр меняется. На экране внутренние помещения церкви.
— Личности погибших установлены.
Фотографии покойных. Под каждым лицом ярлычок с названием страны. Южная Африка. Норвегия. Австралия. Великобритания.
Кадр снова меняется. Сердитый Вим отгоняет репортеров от своего дома.
— Отдельные члены семьи Воорта подтвердили, что, по его собственным утверждениям, ему угрожали.
Снова репортаж в студии; ведущая говорит своему коллеге:
— Это какая-то головоломка, а, Луис?
Ведущий кивает.
— Сенатор-республиканец от штата Миссисипи Харрисон Браун заявил, что этот скандал — еще одна причина, по которой ООН следовало бы вышвырнуть из США. Представители ООН возразили, что один инцидент не может опорочить полвека хорошей работы. А теперь — к новинкам моды. Юбки становятся короче!
— Твой напарник тоже здесь, — говорит Антуан.
— Целая делегация, да?
— Я как-то встречал твоего отца. Мне было шесть. Он спас жизнь моему брату. Удачи.
Воорт уже бывал в кабинете начальника тюрьмы, но в качестве копа. Комната большая и светлая, солнце пробивается через стальные решетки на окнах, образуя мозаику из маленьких квадратиков на стенах из шлакобетона. Краска, как и положено в казенном учреждении, зеленая, но в интерьере есть и некоторые уступки высокому положению хозяина кабинета. Юкка в горшке. Плакат с изображением Линкольновского центра. Комиссар, сидящий рядом с главным детективом на диване, обитом натуральной кожей, встает навстречу Воорту.
— Привет, Воорт. — Уоррен Азиз крепко пожимает ему руку, что, по сути, равно обещанию поддержки. Комиссар всегда нравился Воорту: выходец из народа, скромно одевается, живет один в доме без лифта в Ист-Сайде и ездит на работу в подземке, чтобы каждый день служить простым гражданам.
— Ты не мог добыть улики нормальным образом? — спрашивает с дивана Эва Рамирес.
— К сожалению, — отвечает Воорт.
— Я бы согласился на улики, которые можно использовать, — говорит сидящий в мягком кресле третий посетитель. Томми Ламонд Динс, заместитель мэра, отвечающий за отношения между мэрией и управлением полиции. Год назад он возглавил комиссию по расследованию коррупции в полиции; и, после нескольких стычек, они с Воортом прониклись уважением друг к другу.
— На самом деле, сэр, вы можете их использовать, — говорит Воорт. — Если бы я был детективом, когда схватил Стоуна, то все, что я обнаружил, было бы бесполезно. Но улики, полученные во время совершения преступления — преступником, — могут быть представлены, коль скоро преступник готов признаться в содеянном. Я признаюсь.
— Здорово, Кон.
Микки смотрит на Воорта многозначительно — и предостерегающе; он сидит на складном стуле под фотографией нынешнего губернатора. Это один из тех преходящих портретов, которые каждые несколько лет сменяются на казенных стенах.
— Как самочувствие, Мик?
— К вечеру смогу участвовать в Параолимпийских играх. Забег на сто ярдов. Любые соревнования, для которых не нужны руки.
Микки подмигивает, что означает: «Всякое бывает. Гляди в оба!»
И оба детектива
— Вы кто? — спрашивает Воорт.
Микки начинает говорить, что означает: «Не трогай пока этого парня».
— Кон, помнишь, ты мне говорил, что решил отдать ту пленку, которую ты записал, в «Таймс»? С признанием Стоуна? Мы пришли, чтобы просить тебя передумать.
«Я никогда ничего не говорил Микки о „Таймс“».
Воорт резко отвечает, подыгрывая Микки:
— Если захочу, то так и сделаю. Такой уж у меня настрой.
Губы незнакомца сжимаются еще сильнее, но Азиз и Динс выглядят странно равнодушными. У Воорта складывается впечатление, что им тип в костюме не нравится.
Воорт снова поворачивается к незнакомцу:
— Кто вы?
И Азиз говорит:
— Это Кэмпбелл Данн, Вашингтон.
— Из штата Вашингтон? От Джорджа Вашингтона?
— Министерство национальной безопасности, — спокойно произносит Данн, и Воорт холодеет.
«Неужели что-то из того, что затонуло вместе с яхтой Стоуна, связано с безопасностью? Неужели действительно ракета?»
— И какое отношение ко мне имеет безопасность?
— Мы тут имели весьма интересный разговор с мистером Данном, — говорит Азиз.
— Интересный, — повторяет Эва. Если не знать ее, думает Воорт, ни за что не расслышать в голосе отвращения.
— Мы тебе расскажем, о чем шел разговор, — продолжает Азиз. — Как предложил мэр. Кэмпбелл? Почему бы не объяснить ему?
Данн кивает, складывает ладони домиком, словно выстраивая часовню из плоти; ледяной взгляд намекает на дела государственной важности. В его осанке есть что-то напоминающее о заседаниях совета директоров или армии. В голосе слышен слабый южный выговор. Так говорят в штатах на линии Мэйсона — Диксона, когда-то символизировавшей границу между Севером и Югом. Возможно, северная Виргиния. Или южный Мэриленд.
Данн начинает почти ласково:
— Так что у вас на самом деле в качестве улики? Показания похитителя могут не произвести впечатления на жюри. Запись? Стоун признавался, когда вы били его. Присяжные могут не принять это так называемое признание, оно получено под давлением. Возможно, Стоун говорил это, только чтобы заставить вас остановиться. Уверен, вам это приходило в голову.
Воорту становится не по себе. Данн прав.
— У вас есть видео, на котором впоследствии погибшая женщина обвиняет Бока — теперь уже тоже мертвого — в убийстве, а Стоуна в воровстве. Что ж, это допустимо, но ничем не подкреплено. Это просто голословное обвинение. В КПК Бока мы не нашли ничего предосудительного, уцелевший человек из команды Бока отказывается говорить. И если Стоун нанял Бока для поисков «Гусара», это абсолютно законно.