У ангела болели зубы : лирическая проза
Шрифт:
Если бы Сашка был сильнее, наши споры наверняка заканчивались бы дракой.
Сашка смотрит мне в лицо пронзительными глазами и цедит сквозь зубы:
— Единственная мысль, которую ты должен понять, Лешенька, это то, что ты тупой как валенок!..
Сашка боится меня. Когда я прихожу в ярость, Сашка вдруг становится похож на перепуганного, мультяшного поросенка.
— Потом договорим, Лешенька, потом…
И он пытается улизнуть… А когда я беру его за отвороты куртки, когда рывком разворачиваю к себе и смотрю в глаза, Сашка буквально
Я четко говорю:
— Если ты, Пятачок несчастный, еще, хоть раз назовешь меня тупым…
Сашка опускает глаза, пытается оторвать мои руки и стонет:
— Пусти!
Однажды я все-таки ударил его… Но… Нелепо, по-детски… Сашка убегал, а я догнал его и ударил кулаком промеж лопаток. Сашка дико, по-поросячему взвизгнул и исчез с такой скоростью, словно за ним гнался разъяренный тигр.
В моем гостиничном номере он появился утром, через день. Сашка приготовил мне кофе и непрерывно, практически бездумно, болтал «за жизнь». Я лежал и рассматривал потолок. Когда я попросил Сашку прикурить мне сигарету, он сделал это так суетливо и быстро, что умудрился обжечь руку. Он протянул мне сигарету, а я долго, улыбаясь, рассматривал его растерянное лицо…
Сашка не знал, куда деть свои ласковые, умоляющие глаза и спросил:
— Поехали к Мишке Ершову, а?..
— Зачем, Пятачок?
В ответ он только растеряно улыбнулся и пожал плечами.
Я называю Сашку «Пятачком» только для того, чтобы поставить на место. И в шутку, конечно. Но у Сашки другая и немного странная кличка — «БогаНет». Именно такая — без пробела.
Часто на съемочной площадке он смотрит на артистов и бормочет под нос:
— Бога нет… Бога нет… Бога нет…
Потом он жалуется:
— Все — сам, все — сам!.. А вы все сволочи, дармоеды и бездельники!
И снова:
— Бога нет… Бога нет…
Сашка поясняет это примерно так:
— Ваш Бог — как лошадь. Вы на него грузите-грузите и грузите. А потом просите-просите и просите!.. Вы — бездарные и скучнейшие люди. И вообще, у вас мозги в отключенном состоянии, понимаете?..
Разумеется, я не соглашаюсь, и Сашка снова начинает злиться.
У него темнеют глаза и он кричит:
— Все писатели — хладнокровные сволочи. Теоретики хреновы!.. Вы сидите за столами, жрете кофе и придумываете закомплексованных, самовлюбленных людей. Разве вы — боги?.. Нет, вы самые обыкновенные бездельники.
Сашка никогда не пытался снимать то, что я написал… Почему?.. Я не знаю. Я никогда не просил его, а Сашка никогда не говорил об этом. И меня всегда удивляло, что, критикуя мое творчество, он очень быстро — удивительно быстро! — переходит от веселого ерничанья к откровенной злости. Однажды, когда я чистил снег на съемочной площадке в течении трех часов, я не выдержал и замахнулся на Сашку лопатой… С Сашкой случилась истерика. Но в тот раз немножко другая. Он вдруг бросился на меня и повалил в сугроб.
— На, жри, жри!..
Он попытался накормить меня
Уже в сугробе он твердо сказал в снег:
— Бога нет!
Я спросил почему.
Сашка сел, вытер лицо и как-то странно усмехнулся:
— Потом скажу…
Я помог ему встать и отряхнул снег со спины.
Сашка как-то странно посмотрел на меня и сказал:
— Какой же ты спокойный, Лешенька… Ты не помнишь случайно, Иуда был таким же или нет?..
Прошло уже десять лет… Но Сашка так и не сказал мне почему он не верит в Бога и почему тогда он назвал меня Иудой.
Мы сидим в кафе… Лето. Очень жарко.
Сашка ест толстый, как он сам гамбургер и бездумно смотрит в одну точку.
Проходит минуты три и он наконец говорит:
— Мне нужна девственница.
Я цинично улыбаюсь:
— Ты что, опять жениться собрался?
Сашка женится едва ли не каждый год. Но молодые, тонкие как тростиночки, актрисочки, к моему сожалению, не могут оставаться с Сашкой на более длительный срок. Ветреность Сашкиных жен уже давно вошла в поговорку. Когда опытные и красивые актеры-сердцееды смотрят на очередную «половину» Сашки, в их глазах появляется откровенный тигриный блеск.
Сашка объясняет это довольно просто.
Он жмет плечами и говорит:
— Так ведь Бога же нет…
— А при чем тут Бог?
Сашка вздыхает:
— Я всегда говорил, что ты тупой, как угол дивана, Леша.
Впрочем, ладно… Итак, мы сидим в кафе.
Сашка рассматривает свою руку и говорит:
— Фильм жалко… В сущности, он неплохой. Но в нем есть пять сцен с молодой девушкой. В общем, нужны пухлые розовые щечки, наивный и восхищенный взгляд и это… — Сашка щелкает пальцами. — Как ее?..
Я быстро и насмешливо вставляю:
— Фата для невесты.
Сашка болезненно морщится:
— Нет!.. — следующее слово дается ему с огромным трудом. Он опускает голову и говорит очень тихо. — Чистота…
Я вижу Сашку только через пару дней.
Он сильно пьян и куда-то спешит. Сашка издалека машет мне рукой и смеется.
— Завтра!.. — кричит он. — Завтра вечером, писатель!
Я кричу в ответ:
— Нашел свою Золушку?
Сашка садится в машину. Он отвечает только после того, как основательно устраивается на заднем сиденье.
Потом Сашка кричит в открытое окно:
— Па-а-а тундре!.. Па-а-а стальной магистрали-и-и!..
Если Сашка поет эту блатную песню, значит степень его опьянения достигла своей критической точки.
— Убивать вас, писателей, нужно, Лешенька!.. — У Сашки удивительно доброе, какое-то расплывшееся лицо. — Вы все — Иуды!.. К стенке вас нужно ставить и расстреливать на фиг!..
Пятница… Вечер. Я собираю вещи. Мне пора домой.
Сашка открывает дверь моего номера пинком.