У Билли есть хреновина
Шрифт:
Лейтенант почесал в затылке и сказал очень сухо:
– Резервный эшелон. Ланч. Что еще?
– Один патрульный экипаж на всякий случай. Пусть сидит в машине, но без вызова не дергается. Согласуем частоты?
– Пятая кнопка, – лейтенант сгреб ком с капота машины. Ком у него был тяжелый, пригодный для удара по черепу, как и вся полицейская электроника. Недаром лейтенант таскал его на поясе, а не по-граждански, на руке.
– Пятая линия… Есть.
– Я буду слушать вас постоянно одним ухом, – пообещал лейтенант. –
– Не надо, – отмахнулся я. – Внутренними резервами обойдемся. Вызывайте диспетчера, подгоню сюда «тэшку».
– Садитесь, поехали.
– Зачем? Сама прилетит.
Лейтенант хотел сказать что-то грозное и многозначительное, но выдавил только два слова. «Задолбали» и «застрелюсь».
Однако диспетчера он вызвал.
Когда над городом показалась моя красненькая, вдруг защемило сердце. Я по ней соскучился.
– Лапочка… – проворковал Билли.
«Локхид Альбатрос Т5» – одна из самых удачных по дизайну машин, а на мой вкус так самая-самая. Впрочем, есть аппарат красивее простой «тэшки». Называется «Т5 Эволюция». Радость моя и гордость.
У большинства транспортных средств нового поколения дизайн не сбалансирован. То автомобильчик по небу летит, то самолетик из-за угла выкатится. Так диктует потребитель. Ему вынь да положь узнаваемый брэнд. «Корвет» должен быть плоским и чуть угловатым, «Мустанг» без фальшрадиаторной решетки не «Мустанг». «Вольво» – слегка зализанный кирпич, «Мерседес» – обтекаемый чемодан. Если летит-порхает веселенькая финтифлюшка, она, скорее всего, японская. А если прет что-то зловещее, железное, похожее на штурмовик, будьте уверены – сделано в России.
«Тэшка» самодостаточна и никого не копирует. Это вытянутая капля с двумя небольшими килями сзади и аккуратными крылышками по бокам. «Тэ-пятая эво», в отличие от стандартной модели, немного сплюснута и выглядит мощнее, крепче.
– Прелесть, – сказал Билли. – Ну согласись, лейтенант, хлоп твою железку!
Моя алая капелька, тихо шелестя, снизилась, выпустила шасси и четко встала на четыре точки в десяти ярдах от нас. Кили и крылья я ей складывать не разрешил, мало ли, вдруг счет пойдет на секунды.
Вблизи, конечно, было заметно, что это не «эво», а, скорее, «эво в квадрате». Некоторые элементы ходовой части у красненькой прямо-таки топорщились. Нахально. И фактура поверхности бросалась в глаза. И легкое вздутие силового отсека.
А я Джонсону говорил.
– Стильная машина, не спорю, – сказал лейтенант. – Только вы мне ответьте – кто этот… этот звездолет сертифицировал для гражданских трасс?!
– Мы скорость не превышаем! – свернул на привычную тему Билли. – Мы бы на штрафах разорились, хлоп твою железку!
– А как вы сюда доехали за три часа? Мне Вейланд хвастался.
– Вот
– Да не может быть! – взвился лейтенант. – А зоны перестроения? Там поток еле ползет!
– А мы их – вот так! – Билли показал рукой, как мы их. Напоминало это стремительный змеиный извив.
Лейтенант пожевал губами. Поправил кобуру. Снял и надел фуражку. Сплюнул.
Нелегко ему с нами было говорить на одном языке.
Я открыл багажник и хлопнул ладонью по крышке сейфа. Тот послушно щелкнул в ответ. Признал хозяина.
– И все-таки, как вы получили сертификат? – не унимался лейтенант. – Никому не скажу. Просто любопытно.
– Хьюстон, у нас проблема, – сказал Билли.
– Чего?
– Кодовая фраза. Стучишь на один секретный ком и говоришь: Хьюстон, у нас проблема. И проблему решают. Осознал?
Лейтенант вспомнил, чем мы занимались до курьерской службы, и крыть ему стало окончательно нечем. Он не допускал и мысли, что Билли над ним издевается. И правильно, кстати. Билли не издевался. Билли вообще старается никогда не врать. Я его за вранье ругаю.
– Это ты еще нашего Джонсона не видел, – то ли пообещал, то ли пригрозил Билли.
– Спасибо, мне вас двоих хватает. Прилетел, называется, привет от НАСА! На какой-то помеси утюга со сварочным аппаратом… Даже спросить боязно, сколько «Махов» она делает.
– Достаточно, – промолвил Билли со значением.
– А знаете, я, конечно, полицейский, – сказал лейтенант. – И уличные гонки ненавижу. Но если Грег Вейланд уговорит вас посостязаться где-нибудь от города подальше, я, наверное, посмотрю на это сквозь пальцы. Надоело выписывать Грегу штрафы за опасное вождение. Пусть без машины погуляет. В памперсах!
– Слышишь, Ванья, он осознал!
Я вынырнул из багажника. На пороге дома стояла и разглядывала «тэшку» Вера Сэйер.
Она переоделась. Вместо бесформенной тряпки заношенного домашнего платья на ней теперь были голубые джинсы и ярко-белая блузка с отложным воротничком. Русые волосы она собрала в хвост, и это очень шло ей.
А обуви на ней по-прежнему не было. Вера знала, что у нее красивые ступни.
Черт побери, она вдруг захотела нравиться.
Я улыбнулся ей.
– Ванья, не дури, – прошептал Билли. – Тетка замужем, хлоп твою железку. И она сейчас малость сумасшедшая, у нее дочь пропала, забыл?
– Она снова хочет жить, – бросил я через плечо.
– Ребята! – позвала Вера. – Вам перекусить не пора? Заходите, Иван. И вы тоже. Ланч готов.
– Простите, мэм, но меня в участке ждут, – засуетился лейтенант. – Айвен, мы обо всем договорились, да? Ну, удачи!
– Не забудь прислать Клариссу! – крикнул Билли ему вслед. – Помнишь, ты обещал, что она потренирует нас в надевании и снимании резиновых сапог?
Лейтенант решил съязвить в ответ. Он высунулся из окна машины и ляпнул: