У Билли есть хреновина
Шрифт:
– Экологический колледж в Балтиморе готов принять Сару уже этой осенью, несмотря на ее возраст, – сказала Вера. – Она сама договорилась с ними. Поставила меня перед фактом.
– Вы уедете с ней?
– На время. Полгода, может быть, год. Посмотрим.
Мы разговаривали так, словно девочка жива.
Вчера Сара была жива точно.
Маленькая эгоистичная дрянь.
Поймаю – убью. Как родную.
От одной мысли, что одиннадцатилетняя девчонка, пусть и очень самостоятельная, проторчит еще ночь в болоте, я готов был оборвать на себе все волосы.
–
– Вы неправильно меня поняли, Иван, – произнесла Вера неожиданно севшим голосом. – Я не жду от вас новостей. Раз уж вы решили… Я просто на вас смотрю. Вы особенный. Вы единственный человек, который захотел помочь. Лейтенант трясется за свою репутацию, Вейланд исполняет соседский долг, бабушка Харт просто добрая старушка… Я не верю, что спасатели ходили по болоту, Иван. Зачем им это? Все слепо верят технике и боятся испачкаться. Даже мой муж ни разу не ступил там ногой на землю. И мне не позволил идти туда.
– Какая там земля – трясина… А вы?..
– Несколько раз провожала Сару, недалеко. Просто чтобы посмотреть, как ловко она бегает по этим кочкам. А когда она приходила назад, я напивалась и била посуду. Одна, на кухне. Потом вроде бы привыкла. Ничего, что я рассказываю?
– Ничего, что я без шляпы?
– Идите, одевайтесь. – Вера отпустила меня царственным жестом, посмотрела на свою руку в хозяйственной перчатке и расхохоталась. Впервые. Я обомлел. Кажется, я расплылся в глупой ухмылке.
Билли с феном все не шел. Вера смеялась. Я опасался, что смех перейдет в истерику, – но нет. Истерик больше не будет. Вру, случится одна, когда мы приведем Сару.
Если.
– Оставайтесь на обед, Иван. Скоро вернется муж, расскажете ему, как летали к далеким планетам. Он работал для НАСА в свое время. Мне тоже будет интересно. А бабушка Харт подождет. Она умеет ждать. Здесь все женщины это умеют. Им больше ничего не остается.
– Мы не летали далеко, Вера. И мы не из НАСА.
Стало очень грустно, как никогда раньше, от того, что мы не добрались до серьезных планет. Ради Веры я бы прорвался. Не знаю, каким образом. На голых нервах.
– Я вас расстроила, Иван, – кивнула своим мыслям Вера. – Это… Не ваша тайна?
– Просто никто не поверит, – сказал я. – Вам должно быть знакомо. Когда никто не верит.
И ушел одеваться.
Билли работал феном, держа комбинезон на вытянутой руке.
– Рот у нее маленький, – осчастливил меня ценным наблюдением Билли. – Губки пухленькие, сексуальные, а ротик на самом деле всего ничего. Широко не откроется. Будь готов, хлоп твою железку. Ты чего такой кислый, Ромео? Ну, не дошли мы до Юпитера, а кто виноват, хлоп твою железку?
– А в глаз? – спросил я, застегивая джинсы.
– Никогда не был шафером на свадьбе, – сообщил Билли, глядя в сторону. – Теперь свадьба такая редкость… Даже среди натуралов. А мы ведь с тобой самые натуральные из натуралов, ага, Ванья?
– В России женятся сплошь и рядом. Могу замолвить за тебя словечко.
– Спасибо,
Я закусил губу. Комбинезоны было очень жалко. Конечно, это всего лишь расходный материал, и у Билли в багажнике еще пара. Но как я себе представил варварскую операцию по выковыриванию всей – всей! – электронной начинки из нашей рабочей одежды… И возни часа на два.
– А то купим рыбацкие шмотки? – предложил я не слишком уверенно. – Тут в магазине отличные сапоги-штаны. Куртки, накомарники… Репеллентом намажемся.
– Это, конечно, редкостный кондом, – Билли помахал комбинезоном в воздухе, – но лучше него для лазания по болоту ничего нет. И сапоги рыбацким не чета. И «дыхалка». Я придумал, как снять с нее автомат запуска, буду вручную подключать, если опять в озеро упаду.
– Лучше не падай. Знаешь, как я напугался?
– Знаю, командир, – Билли крепко хлопнул меня по плечу. – Ты, конечно, зря за мной прыгнул, но все равно спасибо. Тащи свою резинку сюда, высушу. И спроси у миссис Сэйер, где в городе приличная мойка. Я про дисциплинарное взыскание не забыл!
Вера сидела на крыльце и глядела в сторону леса. Она ненавидела лес, день изо дня отнимавший у нее дочь. И прощала его, потому что дочери так было надо. Все-таки, подумал я, дети – это тихий ужас. Никогда не знаешь, как они тебя подставят. Одни мои племянники чего стоят. Вроде совершенно нормальные сорванцы. Машины, спорт, оружие, девочки, невинные сетевые развлечения. Потом – хлоп! Попадаются на хакерской атаке, да такого уровня, что дядя-астронавт еле выручил. Пришлось своим камушком помахать кое у кого перед носом.
– Вы догадываетесь, кто там?..
– Пятьдесят на пятьдесят. – Я сел рядом с Верой. Чуть ближе, чем следовало. Она не отодвинулась. Наоборот, она хотела, чтобы я оказался совсем рядом. Хотела и боялась себе признаться в этом.
– Вера, почему лейтенант не сказал мне, что девочка брала с собой армейский рацион? Он же знал. Я вообще массу всего услышал только от вас.
– Гибсон ее похоронил, – сказала Вера просто. – Ее все похоронили, кроме меня, как только заглох браслет. Им так проще и понятнее жить. Это не жестокость, они и к себе относятся… Чисто механически.
Я вспомнил замечание бабушки Харт о том, что детские браслеты портят родителей, и горько кивнул. Старики догадываются, просто не могут высказать. Мир переменился качественно. Для подавляющего большинства жителей Земли настала очень прозрачная, легкая, комфортная эпоха. Думать не надо. На все случаи есть готовые поведенческие схемы. Заболело – съешь таблетку. Нет диплома – значит, дурак. Сломалось – выкинь. Не подает сигнала – не существует. Исчез бесследно – умер.
Нам в отряде преподавали совсем другую психологию. Пока не увидел труп, продолжай искать, считай человека живым и нуждающимся в помощи. Но, откровенно говоря, каждый из нас влетел сверхдержавам в такую копеечку, что иначе и нельзя было.