У Черных рыцарей
Шрифт:
Испания! Тогда слово это не сходило с уст советских людей, карты этой страны висели в каждом доме. Прочитав последние сообщения о боях с фашистами, люди маленькими флажками отмечали места, где решалась судьба испанских патриотов. Была такая карта и в домике обходчика. Извивалась и по ней красная нитка, и когда на каком-либо участке шпильку с ниткой приходилось отодвигать назад, сердце мальчика болезненно сжималось, словно это в него входило острое лезвие.
Беготня на станцию отнимала много времени, и Гриша лихорадочно принялся собирать собственный детекторный радиоприёмник. Иногда ему помогал отец. Он плохо разбирался в радиотехнике, больше мешал, чем помогал. Но отец и сын любили эти часы совместной работы —
Грише никогда не забыть лицо отца, когда, наконец, приёмник был готов. Ничего, что внешне приёмник выглядел неуклюжим, а слова диктора по временам были едва слышны. Но слышны! Теперь уже не на следующий день из газет, а три и даже четыре раза на протяжении дня можно узнавать о последних событиях и Испании.
Поймав новое сообщение, Гриша не в силах был усидеть за учебниками и бежал на участок, где отец осматривал колею, полол траву или подсыпал песок и гравий. Обходчик молча продолжал работать, а мальчик пересказывал только что услышанное, тут же комментировал информационное сообщение, сыпал огромным количеством незнакомых названий испанских городов, рек, старинных крепостей.
Ночью они ему снились. Он видел себя бойцом революционной армии, которая, прорываясь сквозь огонь и дым, с ходу захватывает вражеские позиции, чтобы водрузить над ними алый стяг. Гришу будило биение собственного сердца, и мальчик долго лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к длинным зовущим гудкам паровозов, которые мчались мимо домика. «Ту-да! И-ди!» — кричали они. «Быст-рей! Быстрей!» — выстукивали колеса вагонов.
Живя далеко от станции, Гриша редко виделся со своими товарищами по школе, и все впечатления, накапливавшиеся в его душе, искали выхода в действии. Однажды вечером он сказал отцу:
— Папа, я поеду в Испанию!
Павло Гончаренко серьёзно поглядел на сына.
— А что ты умеешь?
— Драться с фашистами.
Отец даже не улыбнулся.
— Ну, одного, двух, пусть даже десяток уложишь, а дальше? Фашисты во всём мире начинают показывать зубы. Чтобы уничтожить их всех до единого, надо много уметь и много знать.
В тот вечер старый солдат Павло Гончаренко долго беседовал с сыном. Не уговаривал, не кричал просто рассказывал. И Гриша с удивлением отметил: молчаливый, малообразованный отец гораздо лучше его понимает, какая грозная опасность нависла над миром.
— К этому жестокому бою надо готовиться, сынок, таким вот молодым, как ты. Сам же читаешь, что фашисты техникой побеждают — танками, самолётами… А техника вон как шагает во всех армиях мира. Справиться с ней — не на коня вскочить, здесь одной ловкости мало, храбрости — тоже! Умом все надо постичь…
С этого вечера Гриша повзрослел. Интерес к событиям в Испании больше не отвлекал его от учёбы, а, наоборот, подгонял: скврее, лучше!
В 1939 году Григорий Гончаренко был уже курсантом специальной школы. Теперь восемнадцатилетний юноша многое знал — уже мог бы помочь испанским трудящимся в их вооружённой борьбе против фашизма. Но Франко к этому времени стал полновластным диктатором Испании.
И вот спустя много лет Гончаренко всё-таки оказался на испанской земле!
Быть может, даже у стен этого бывшего монастыря несколько лет назад шли ожесточённые бои? Быть может, эта опалённая солнцем земля густо полита кровью лучших сынов Испании, да и не только Испании, а всех тех, кто поспешил сюда, чтобы собственным телом преградить путь фашизму!
Где вы теперь, бесстрашные бойцы революционной испанской армии, где вы, бойцы прославленных интернациональных бригад? Сколько полегло вас здесь, у стен разрушенного в боях монастыря, который после восстановления стал ещё более страшным вражеским логовом, нежели был! Сколько вас томится в тюрьмах Каталонии и Андалузии, Мадрида и Барселоны?
А тот, кто
Отвратительное ощущение! Словно лицо и в самом деле закрывает пропахший клеем муляж, который хочется сорвать — сорвать даже с кожей.
«Надо как можно лучше ознакомиться с обстановкой, а тогда…»
Что будет «тогда», «там», Григорий представлял очень туманно. Побег? Вряд ли. Не для этого его спасли от расстрела, завезли в такую даль, заперли в клетку, чтобы он так легко выпорхнул из неё. И парк и вся территория школы, конечно, тщательно охраняются. В Мадриде тоже будут следить за каждым его шагом: «помощник», безусловно, приставлен для наблюдения. Его ещё будут проверять и проверять. Итак, надо остерегаться! Излишней поспешностью можно отрезать все пути к свободе. Особенно теперь. До тех пор, пока он не усыпил их бдительность… Да и жаль бежать, ничего не узнав о чёрных планах этих недобитых врагов. По всему видно, немало их спаслось от заслуженной кары! И они снова слетаются в тёмные утолки, подобные этой школе… «рыцарей: благородного духа» — надо же такое придумать!
Невзирая на приказ Нунке немедленно готовиться в дорогу, Григорий всю вторую половину дня бродил по аллеям парка. Бродил вначале наобум, просто так, чтобы изучить территорию. Он обошёл его весь — вдоль и поперёк. Но куда бы он не направился, всюду перед ним вырастала высокая, глухая стена, без единой щёлочки или уступа, на который можно было бы упереться ногой. Подходить к единственным большим воротам не имело смысла — издали бросалось в глаза, как крепко они заперты и как тщательно охраняются. Парк был отличный, тенистый, и тем более поражало безлюдие, царившее в нём. За всё время прогулки никогошеньки. И лишь возвращаясь в бокс, Григорий чуть не столкнулся на веранде с высоким тучным стариком, который прохаживался здесь, заложив руки за спину и что-то мурлыча.
— А-а, мой будущий преемник! Привет, привет! громко воскликнул незнакомец, уступая дорогу.
— Простите, не имею чести…
— Называйте Вороновым или господином генералом… что больше по вкусу! Надеюсь, в ближайшие дни мы познакомимся ближе. А сейчас, извините, мне надо идти. Спокойной ночи!
И старик исчез за дверью. В сумерках Григорий даже не успел хорошенько его разглядеть.
«Русским языком владеет безукоризненно… — засновали мысли. — Но почему он сказал „преемник“? Возможно, он собирался в Мадрид, а посылают меня… Впрочем, хватит забивать себе голову догадками и предположениями. Главное — воз сдвинулся с места, а куда он покатится, об этом надо позаботиться самому…»
На следующее утро у школьного библиотекаря было немало хлопот — позвонил новичок и приказал приготовить все путеводители по Мадриду.
— Все путеводители, герр Шульц? — переспросил библиотекарь, и его мохнатые брови поднялись высоко, чуть ли не до подстриженных ёжиком седых волос. Получив утвердительный ответ, он сокрушённо покачал головой: видно, этот Шульц не имеет представления о том, сколько таких путеводителей. Их не два, не три и даже не десять!
Заглянув минут через двадцать в библиотеку, Фред и впрямь увидал на столике целые штабели книг разной толщины и формата. Пришлось отобрать несколько штук. Изданные в Германии, они поражали обстоятельностью, богатством разнообразных сведений, множеством отступлений и экскурсов в прошлое. Это касалось не только памятников старины, но и всех более или менее известных сооружений. Авторы не только подробно описывали внешний вид и внутреннее устройство, но и перечисляли фамилии тех, кому в различные времена принадлежали эти здания, когда и за какую цену они были проданы, какие пристройки или перестройки были произведены ноны ми владельцами и т.п.