У Черных рыцарей
Шрифт:
— Уложим его во дворе, под пробковым деревом. Шезлонг можно взять на веранде…
«Пробковое дерево!.. Пробковое дерево! — гвоздём засело в голове Домантовича, пока они с Нонной устраивали постель и укладывали опьяневшего хозяина дома. — Где же оно растёт? Где, чёрт возьми, оно растёт?»
Заканчивая завтрак, разговаривая о том о сём, Нонна как бы ненароком все подливала и подливала и рюмку Домантовича коньяк. Тот уже не отказывался. Пусть девушка думает, что его совсем развезло!
— Ну, где же ваши интересные истории? — капризно воскликнула Нонна, заметив, что её собеседник и сам уже не
— Истории? Да, истории… Хочешь, девочка, я расскажу тебе одну? Только тсс, никому ни гугу! А может быть, и не надо? Понимаешь, как бывает: я в это гнёздышко свалился прямо с неба! Клянусь! Ну, небо оно небо и есть, по нему как хочешь летай, оно надо всем миром одно… К чему я веду? Ах, да, о гнёздышке, куда свалился! Вот сюда, где мы с тобой сидим и где дерево пробковое… Почему пробковое? Ага, вот я и поймал кота за хвост. Пробковое, понимаешь? Ты же сама сказала! А где растёт это пробковое дерево, угадай!.. Я угадал, я знаю… ещё в школе когда-то учил, где растёт пробковый дуб! В одной стране, знаешь, в какой?.. А ты что, тоже с неба сюда свалилась, с самолёта? Знаешь, оставайся тут! Пусть Пантелеймон-целитель спит под пробковым дубом, а мы здесь… Нет, а всё-таки здорово вышло, что одно словечко сорвалось с твоих очаровательных губок. Ориентир! Понимаешь, есть такой отличный термин. Хочешь, я тебе на краешке салфетки напишу, где мы? Нет, лучше ты напиши, а я угадаю! Не читая! Если проиграю, что хочешь проси, а если выиграю… берегись! Ну, заключаем пари?
Домантович видел, что его быстрое «опьянение» смешало все карты Нонне, выбило её из равновесия. Он прекрасно знал, что пробковый дуб растёт и на Кавказе, и почти во всех странах южной Европы, но ему хотелось сейчас же, немедленно, воспользовавшись растерянностью Нонны и её возможной неосведомлённостью, установить, куда забросила его судьба.
Как жалела потом Нонна, что своевременно не выключила магнитофон! Ведь магнитофонная лента зафиксировала её оплошность: девушка согласилась ни предложенное Домантовичем пари. Взяв бумажную салфетку, Нонна быстро что-то на ней написала, прикрывая написанное другой рукой, потом сложила салфетку вчетверо и засунула за корсаж, как носовой платочек.
— Ну? — отошла она от стола, задорно запрокинув голову.
Домантович прищурил глаза, словно собираясь с мыслями, уставясь в одну точку — на тот угол стола, от которого отошла Нонна. На скатерти его острый взгляд заметил след, выдавленный карандашом, всего две буквы, с которых начиналось слово. «Ис…»
— Испания! — радостно воскликнул Домантович. — Кто из нас, Нонна, выиграл, а кто проиграл? Ой, в голове так шумит, что ничего не разберу!
Девушка на мгновенье нахмурилась, но тотчас звонко и весело рассмеялась.
— Представьте, у меня тоже! Так, словно мотыльки какие-то порхают и порхают… Действительно, кто из нас платит штраф: я вам или вы мне?
Весь день они шутя ссорились по этому поводу и только после крепкого чёрного кофе пришли к выводу, что победил всё-таки Домантович
— Ладно, какой же выкуп или штраф я должна заплатить? Надеюсь, вы не потребуете невозможного?
Домантович
— Знаете, Нонна, мне тоже опротивело каждый день глядеть на эти стены. Сделайте так, чтобы мы с нами куда-нибудь сбежали сегодня вечером. В ресторан или бар.
— Не знаю, разрешит ли брат. И потом он до сих пор не проснулся.
— А мы его разбудим ведь он же проспал почти целый день. За это время я успел опьянеть, протрезвиться, влюбиться и от этого ещё раз опьянеть. Видите, сколько событий? А он все спит!
— Ну, что ж, пойду, попробую разбудить и уговорить…
— Уговорить?
— Я привыкла разговаривать с братом мимикой, жестами. Мы отлично понимаем друг друга.
Домантович в окно видел, как Нонна будила глухонемого, трясла его за плечо, как что-то быстро объясняла, манипулирая пальцами, как он жестами отвечал ей.
— Все в порядке! — радостно сообщила девушка, вернувшись. — Только…
— Не пугайте меня! Что только?
— Паня хочет ехать с нами, — словно извиняясь, пояснила Нонна.
— О, он не помешает нашей беседе!
— Тогда я пойду закажу такси или остановлю частную машину.
Поправляя на ходу причёску, Нонна побежала к брату. Тот нехотя поднялся, поплёлся к массивным воротам, ключом отпер калитку и, выпустив сестру, снова запер.
Когда Нонна вернулась, было почти темно.
— Куда же мы едем? — нарочито равнодушно спросил Домантович, заметив, что машина, в которую они уселись втроём, идёт не к центру города, а прямо в степь.
— Тут километрах в двадцати шофёр знает один уютный ресторан. Там мало людей, отличное вино, есть радиола…
— Выходит, всё необходимое для души и тела.
Ехали с полчаса. Домантович все поглядывал в окно, напрасно стараясь рассмотреть окутанную мраком местность. Нонна, прижавшись к своему новому знакомому, верно, задремала. Глухонемой, как и надлежало ему, молчал.
— Ну, вот и прибыли! — сразу оживилась Нонна, как только машина остановилась возле уже знакомой читателю таинственной таверны, служившей своеобразным перевалочным пунктом для школы «рыцарей благородного духа».
Таверна, оказывается, выполняла ещё одну важную функцию: служила местом, где «оселки» испытывали новичков. Многое могли бы порассказать её стены о коварстве, слезах, предательстве и даже крови. Но они молчали и в мягком сиянии вечернего света казались даже приветливыми.
Постукивая деревяшкой, хозяин таверны провёл гостей в самый уютный уголок, отгороженный от зала чем-то напоминавшим ширму. Он по-немецки извинился за скромность обстановки и спросил, желает ли уважаемая фрейлен послушать музыку и какие подать вина и закуски. Проявив редкую для девушки осведомлённость, Нонна все заказала сама.
А дальше всё пошло согласно заранее намеченной программе: надрывалась радиола, пустые бутылки на столе сменялись полными. Нонна все ближе прижималась к Домантовичу, с которым уже в начале ужина выпила на брудершафт, глухонемой все чаще выходил подышать свежим воздухом, иногда вместе с хозяином таверны. Домантович то объяснялся в любви, то лепетал о злой судьбе и исковерканной жизни, порывался петь…
Уже через час пришлось ехать домой, потом полусонного гостя волоком тащили в комнату, укладывали на кровать.