У чёрта на куличках
Шрифт:
Кое — как заглушив пение моей ликующей души, я подошла к молчаливо стоявшему Юре, который чертыхаясь, прикладывал ладонь к разбитой губе.
Не говоря ни слова и не обращая внимания на его протестующий жест, я отняла от лица его руку и осмотрела, как могла в полумраке повреждение. Кровь темной струйкой стекала по подбородку, и я решительно потянула любимого за собой.
— Куда ты меня тащишь? — осведомился он все еще с нотками гнева в голосе.
— Куда — куда… Рану твою боевую промыть, — сказала я тоном доброй учительницы, которая уличила нерадивого подопечного в драке.
— Мне нянька
— Тебе требуется не нянька, — охотно согласилась я, впихивая его в двери клуба, где гремела ритмичная цветомузыка и было накурено так, что ни фига различить было нельзя, кроме окутанных маревом призрачных фигур, снующих мимо, — тебе нужна порка и весьма высокого качества!
— Уж не ты ли будешь экзекутором? — насмешливо хохотнул Третьяков, пока мы протискивались между столиками в видневшиеся двери подсобки.
— Скорее палачом, — в тон ему ответила я, изо всех сил старательно изображая равнодушие, хотя на деле…
А на деле мне безумно хотелось прижать его к стене и содрать с него одежду, а потом…
Черт, Алиса, а потом тебе прямая дорога в палату номер семь. За такие грешные помыслы! Толкнув какую — то дверь, выступающую в темном закутке коридора, я втолкнула Юрку внутрь и вошла следом, нашаривая рукой выключатель.
Наконец вспыхнул тусклый свет, и мы воззрились друг на друга в немом молчании. Меня начала трясти противная знакомая мелкая дрожь, едва лишь я уловила мелькнувшее в глазах Третьякова нетерпение, смешанное с каким — то неведомым мне доселе первобытным желанием. С огромным трудом стряхнула оцепенение и облизнула пересохшие губы, тотчас покраснев как помидор от его взгляда, скользнувшего вслед за моим языком.
— Ну что, так и будем обмениваться молчаливыми взглядами? — вывел меня из ступора насмешливый голос Князя.
Мысленно обозвав себя дурой, я огляделась в поисках воды, увидела стоявшую на столе бутылку минералки и потянулась к ней.
— Эй, ты что задумала? — запротестовал Юрка, прикрываясь рукой, но я, не слушая его, быстро свинтила пробку и подошла к нему.
Поставив сумочку на стол, выудила одноразовую салфетку из упаковки и смочив ее из горлышка, приложила к его пострадавшей губе. Под его пристальным взором мне было крайне неуютно, а колени (черт бы их побрал!) подрагивали и чтобы он не заподозрил, как я на его близость реагирую, я силой заставила его опуститься на стул.
Черт, с чего начать разговор?
— Ну прямо сестра милосердия, Мать Тереза, твою мать… — пробормотал Юра, поморщившись, когда я снова дотронулась мокрой салфеткой до его губы.
— Долго ты будешь паясничать? Между прочим, сам виноват, и если бы не я, Тим тебе бы все лицо разукрасил! — мстительно прищурившись, парировала я, а сама скрежетала зубами, проклиная Третьякова и его харизму последними словами.
Вот так бы и задушила в объятиях!
— Что же ты не спрашиваешь, чего я на него накинулся? — отстраняясь от моей руки, усмехнулся вредный Юрчик.
— Да чего тут спрашивать, и так все ясно!
— Что ясно?
— Что ты приревновал!
— Я?!
— Ну не я же!
— Ну у тебя и воображение, Лиса!
— Что, еще начнешь отпираться?! — возмущенно воззрилась я на него. Черт, лучше бы я этого не делала!
Казалось, прошедших месяцев
— Ой — ёй — ёй, какой убийственный взгляд, — поднимаясь со стула, покачал головой с мнимым укором Третьяков, — ладно, ты свое дело сделала, можешь отправляться туда, куда собиралась. У меня нет времени играть в гляделки.
Его холодный тон меня смутил. Такой резкий переход от насмешливости к чуть ли не грубости. Снова растерявшись, но лишь на миг, я подскочила к двери, прикрывая ее собой.
— Постой, мы же еще даже не поговорили! И о каком смс шла речь?!
— А ты не помнишь? — осведомился Князь, причем в эти мгновения он и вправду стал похож на недосягаемую королевскую персону, слишком уж самоуверенный у него был вид. — Знаешь, это не имеет никакого значения, — перебил он меня, — сколько воды утекло, ты теперь замужем, а я… Я по-прежнему скитаюсь по миру, живу своей непутевой жизнью и меняться не собираюсь. О чем нам сейчас говорить?
— Но я… я не писала никакой смс! — в отчаянии вскрикнула я, опасаясь, что он уйдет, и мои планы рухнут, а больше увидеться с ним у меня не будет возможности, — и вообще, что в ней было, что ты так изменил свое отношение ко мне?!
— Какая у тебя, однако, короткая память. Послушай, тебе здесь нечего делать, возвращайся домой, там Дэн, наверное, с ума сходит.
Я оцепенела, не веря в то, что слышала. Блин, до чего же он упрямый, совсем как я! Как же мне его убедить в том, что я не писала ему никакого послания, а все это время ждала хоть какой-то весточки от него и даже успела вволю настрадаться, считая его погибшим! Слова как назло застряли на языке, едва я поймала его отрешенный взгляд, в котором больше не было ни восхищения, ни вообще каких либо эмоций.
— Тебя проводить или ты бывала в этом клубе с Тимом? Интересно, твоя сестра смотрит сквозь пальцы на то, что ты, будучи замужем, разгуливаешь с ее бойфрендом? Или тебе уже все — равно, с кем делить пост…
— Замолчи! — стиснув волю в кулак, рявкнула я, послав ему яростный взор, — ты пожалеешь потом о том, что сейчас сорвется с твоего языка, а я сделаю вид, что не слышала!
— Ты притворяешься целомудренной, и наверное, наивно полагаешь, что я куплюсь на твой невинный взгляд?
— О чем ты? — простонала я, теряя остатки самообладания от его невыносимого цинизма и несправедливых обвинений, — у меня же кроме тебя никого не было!
Ответом мне был насмешливо — холодный взгляд зеленых глаз. Отодвинув меня в сторону, Юра открыл дверь и сделал недвусмысленный жест, предлагая мне выметаться вон.
Черт, ну как мне пробить его броню, которой он снова себя опутал, совсем как вчера?! Однако гордость моя, наконец. проснулась. Нет, я не могла позволить себе унижаться перед ним, это не в моих правилах. Он считает меня какой — то… даже страшно представить, что сейчас творится в его голове.
Метнувшись к столу, я сдернула свою сумочку и молча прошествовала мимо взиравшего на меня Князя. Все оказалось напрасным, а брызгать слюной, доказывая ему свою правоту, я не стану.