У Червленого яра
Шрифт:
Одна из ночевок выдалась в Пронске. Миронег оставил Якима на постоялом дворе при приветливой хозяйке и направился к детинцу. Когда-то молодой князь Юрий был добр к нему и Марфе, должен же он рассказать Миронегу, что произошло, почему умерла полная сил княжна. Но и здесь бортника ждало разочарование — Юрий спешно увел пронское войско к Рязани. Говорят, Глеб собрал большие половецкие орды и снова идет бороться за рязанский стол. То была уж не война Миронега, догонять Юрия он не собирался.
Опечаленный он вернулся к постоялому двору. Радовало лишь
Летняя дорога утомляла. Поэтому, когда в отдалении показалась костровая башня Донского Дубка, Миронег лишь утвердился в решении, что будет искать струг, плывущий вниз. Корабелы за серебро легко согласились приютить и отца с сыном, и их смирного коня. Миронег отдал последнюю гривну. Больше расплачиваться было нечем.
— Сходни кинули, — взволнованно дернул отца за рукав Яким.
— Так пошли, вишь, нам с тобой машут, — повел к стругу Каравая Миронег.
Струг, важно перекатываясь, отчалил от пристани. Якимка, возбужденно сверкая очами, припал к борту, разглядывая убегающие назад деревья и мощные валы темной воды, расходящиеся от корабля. Миронег привычно сел на весла, но греб с оглядкой, чтобы не растревожить раненый бок. Дон уносил судно все дальше и дальше к югу.
Глава XXXVII. Домой
— Вот и добрались, — указал Миронег на костровую башню и выплывший за ней заборол Онузской крепостицы.
Якимка поднялся на цыпочки, чтобы лучше разглядеть постепенно открывавшийся взору град.
— Высоко забрался, — оценил он крутые берега.
— К степи ближе, опасаются крепче, — изрек Миронег.
— У нас-то не так было, помельче.
Струг завернул ближе к десному краю, намереваясь причалить. Пробравшись средь мерно колыхавшихся на мелких волнах корабликов дубокское судно втерлось вплотную к причалу, корабелы скинули сходни. Миронег вывел за руку робевшего на шаткой доске Якимку и вернулся за конем. Каравай, почувствовав конец мучениям, охотно дал себя свести к твердой земле.
Миронег и подражавший ему сын степенно раскланялись с корабелами, помахали на прощанье руками и повели коня по крутой дороге к градским воротам.
Отвык Миронег по холмам скакать, запыхался, однако. Надобно будет наверстывать, а то разнежился, на корабельной лавке порты просиживая. По течению чего ж не плыть, и грести не надобно, Дон сам несет, только успевай править.
Воротники спокойно пропустили путников, один, кажется, даже чуть кивнул Миронегу как знакомому. Ну, может, и виделись, кто ж теперь упомнит.
— Тятя, а велбула пойдем смотреть? — легонько дернул Яким Миронега за край рукава.
— Так вечер уже, торг по утру, — указал Миронег на сворачивающих лабазы коробейников. — Пойдем сейчас к Настасье Ниловне на постой попросимся. Ежели
Якимка согласно кивнул.
— Эй, глядите, не бортник ли? — зашумели у Миронега за спиной. — Бортник, живой? Да ну, не может того быть.
Миронег повернулся. Чуть пьяненькие у частокола одного из дворов стояли вороножские десятники.
— Глядишь ты, он, медведина лесной!
— Как видишь, — кивнул Миронег.
— Миронег Корчич, да мы ж тя схоронили в Рязани еще, а ты живее живехоньких, — подлетели ратные к бывшему товарищу, сгребая в богатырские объятья.
— Полегче, полегче, — сморщился Миронег, хватаясь за бок.
— Пораненный, во как, — протянули с уважением. — Так, где ж ты пропадал, лешак ты эдакий?
— За сыном к Суздалю ходил, — указал Миронег на Якима.
— За сыном, то добро. На тя похож, — закивали десятники. — Пойдем, отметим твое воскресение.
— Нет, други, мальчонка мой с дороги притомился. К постою нам надобно пробираться.
— Ну, так завтра приходи.
— Милята-то где? Живой?
— Живой, чего с ним станется. Тут, в Онузе, при дочери живет.
— Ну и славно, — довольно кивнул Миронег. — А сами то, что ж не с князем? Сказывали, все к Рязани подались, Глеба вновь ожидают.
— Так и мы ждем, не ведомо — сразу к стольной подастся али сначала у нас тут побалует. Ежели не тут пойдет, так за нами пришлют, а ежели тут, то мы за подмогой пошлем. А ты-то что ж, не при Ингваре?
— Отвоевался, — указал Миронег на бок.
— Вот уж жаль, славный ратный был. Эй, малой, как звать-то тебя? — подмигнул один из десятников Якиму.
Якимка спрятался за Миронега, утыкаясь носом в его рубаху.
— Пугливый какой, — загоготали десятники. — Так как звать?
— Якимом, — за сына ответил Миронег.
— Отец вот твой не из пугливых, хоробрый вой был.
Видно было, что праздным гулякам охота была поговорить еще, но Миронег не желал бередить воспоминания, хотелось побыстрей убраться. С трудом он вырвался из круга дружеского внимания и, усадив Якима на коня, поспешил к дому Настасьи.
— Тять, — тихо позвал Яким.
«Про дружину будет спрашивать, — решил Миронег. — Что ж, мальцам завсегда интересно, как оно, мечом махать».
— Тять, — свесился с коня Яким.
— Ну, спрашивай уж? — подбодрил Миронег.
— А как ты узнал, что я тя жду? Ну, что за мной надобно идти?
Вот так вопрос. Это у других простые сыны, а у него не из простых, мудреный.
— Ангел, видать, нашептал.
— А-а, — успокоился Яким, снова столбиком усаживаясь в седле.
Крепкие дубовые ворота приветливо скрипнули, запуская гостей во двор. Миронег невольно остановился, глядя на отдельно стоящую избушку его былого семейного благополучия. Ее дверь была плотно прикрыта. Может, и не занял никто, хотя рядом на веревке болтались обмотки, стираная рубаха да пара рушников.