У дочери графа есть тайна
Шрифт:
На кухню с ней пошел Роберт.
— Элли, ты уверена, что убедила Ланси в том, чего не было? Сама ничего не видела? — спросил он внезапно.
Эллейн вздрогнула.
— Нет, что ты. Говорю тебе, Ланси просто испугался.
— А волк?
Роберту Эллейн могла бы рассказать чуть больше, чем отцу. Но она и тут побоялась. Признаться, что видела волка? Вдруг Роберт решит его изловить. И, чего доброго, найдет Шороха. А если братья и отец поймут, что в лесу скрывается маг — не посчитают ли, что именно он призвал оборотня?
Шорох был
Но как же тяжело было думать о том, что она огорчила Ланси. Обманула, призналась в обмане… и, получается, снова обманула! На этот раз уже всех.
Гораздо проще было признаться. Это защитило бы от гнева отца и братьев.
Но Эллейн так ничего и не сказала Роберту.
Голоса братьев и отца слышались из-за приоткрытой двери. Слуги к кабинету графа не подходили, так что было слишком мало шансов, что Эллейн кто-нибудь заметит. И она не удержалась — приблизилась к двери, чтобы лучше слышать.
— Вы перегнули палку, отец! — горячо говорил Берни. — Ланси — наш брат…
— Слабак и трус, — припечатал граф. — А Элли — глупая девчонка! Откуда им знать, что лучше для Лоргов?
— Не стоит так спешить, мы все выясним, — Роберт, как всегда, пытался умиротворить отца.
— Да уж, если выяснится, что мальчишка все же скрывает! — процедил граф. — Перевертыш не испортит мне дело. Слишком многое поставлено на кон!
— Зачем тревожить древние легенды? — рассудительно заметил Берни. — Хранитель существовал испокон веков, но Лорги обходились без него, когда речь шла о защите рода. Так ли нужно искать его и обращать против себя высшие силы? То, что в последнее время творится в Тихом лесу…
— Лишь раскрывает сущность Хранителя! Проклятый оборотень, — процедил отец. — Он прибрал к рукам то, что принадлежало Лоргам изначально!
— Да может, и не существует больше никакого амулета силы, — возразил Берни. — О нем лишь раз упоминается в хрониках, духи знают, что подразумевали предки! Быть может, камень был утерян, и сам Хранитель не знает, где теперь амулет силы, потому и не показывается!
— Не превращай предков в дураков, — недовольно одернул Марвин.
— Я только хочу сказать, — заметил Берни, — что нам бы нужно поменьше привлекать внимание к себе. А люди уже начинают судачить, что у Лоргов вышла война с Хранителем.
— Много люди понимают, — рыкнул граф. — Это наша земля! И то, что скрыто в ней — принадлежит нам! Хранитель давал клятву верности, как и Лорги, он не смеет скрывать от нас то, что поможет…
— Нам не понадобится амулет, — произнес Марвин. — Достаточно и того, что король задумается над действиями северян и отсрочит женитьбу. А угроза с севера заставит его вновь вспомнить о Лорге, который веками был оплотом безопасности…
— Отсрочить? — отозвался граф. — О нет, такие мелочи меня не интересуют… Мы так и останемся в немилости, если союз с севером
— Отец, — предостерегающе обронил Роберт и притворил дверь плотнее. Эллейн замерла, надеясь, что брат не заметил ее.
Следовало поскорей уйти. Тем более, что голоса все равно стали звучать намного тише, и слова почти не удавалось разобрать.
Подозрения Эллейн только окрепли. Родные все же ввязались в какое-то дело, которое уж очень было похоже на заговор против короля. И в этом деле им требовался амулет силы. Вот почему граф так упорно стремился отыскать Хранителя. И даже Берни, куда более миролюбивый, чем остальные братья, знал обо всем.
А ведь будь у них амулет, и Эллейн не пришлось бы так переживать. Наоборот, она была бы уверена в победе графа и сохранила бы спокойствие! Мысль мелькнула и сгинула, заглушенная воспоминанием о том, как решительно граф говорил о Ланси. Если выяснится, что младший сын обманул… Что собирался сделать отец? Выгнать Ланси из дома? Может, и Эллейн скоро не останется места в стенах Лорга? Сердце защемило от беспокойных мыслей.
Молоко, которое Эллейн принесла Ланси, уже начало остывать. Для успокоения нервов и лучшего сна она добавила в напиток брата белого кипрейного меда, сладкого, но чуть горьковатого.
Ланси стоял у окна, за которым было черно: луна скрывалась за тучами, будто не желала видеть того, что творится в замке Лорг. Лампа не горела. Фигура мальчика была еле видна. Темное на темном.
— Братец, — позвала Эллейн. — Вот, попей-ка молока. Поможет уснуть.
Ланси обернулся. Молча взял кружку из ее рук.
— Прости меня, — проговорила Эллейн. — То, что я сказала…
— Ты знаешь, я понял, — внезапно сказал Ланси. — Что бы я ни делал, это не важно. Отца не переубедить. Но я тоже Лорг. Потому не собираюсь ему уступать. Все равно, что он думает обо мне.
Эллейн улыбнулась. Маленький брат говорил с такой решимостью.
— Ты была права, им не стоило знать, — добавил Ланси.
У Эллейн сжалось сердце. Что-то неминуемо должно было произойти. Она полагала, что дело в Ланси…
Но тревога нарастала и постепенно приходило понимание — причина за пределами замка. Что-то должно было случиться. Или уже случилось.
Страшное.
Вот-вот грозящее стать непоправимым.
Эллейн сидела у окна. Она словно впала в забытье. Ложиться спать она и не подумала.
Ее будто тянуло наружу, туда, в темноту. Подталкивало, шептало: будет поздно, поздно, поздно.
И вот — во сне или нет — она уже парила над замком. Душа ее стремилась вперед, туда, где за серебряной полосой дальнего ручья высился угольно-черный Тихий лес. Он казался недвижимым. Но предчувствие беды нарастало, и душа Эллейн направлялась прямо в чащу. Вдоль знакомой тропы, в сторону от нее, к заросшему мхом большому камню. Там Эллейн впервые говорила с Шорохом, и отчего-то была уверена: найдет его в этом месте снова.