У каждого парня есть сердце
Шрифт:
Марк поинтересовался, есть ли ликер – по нему было видно, что вынужденное сидение в машине,
которую вела Холли, истощило его нервную систему – Петер, смутившись, ответил: «Ну, я тумаю,
сейчас в томе мнохо путылок».
Судя по лицу Марка, ответ его удовлетворил.
Затем фрау Шумахер предложила всем нам, чтобы мы садились в машину и следовали за ней. Так
мы и сделали. Пока мы ехали в машине, я не могла не заметить большое скопление туч, плывущих
над близлежащим холмом, на вершине
скорее всего, не буду настаивать на вечернем купании, как вдруг Холли неожиданно закричала:
«Смотрите! Адриатика!»
И мы увидели море, прекрасный кусочек сапфирово-голубой глади был совсем близко! На пляже
никого не было, ведь на дворе середина сентября, и, разумеется, сезон уже закрыт… даже
несмотря на то, что температура воды все еще около восьмидесяти градусов (или двадцати, если
считать по шкале Цельсия, как это делают итальянцы).
Но кто-то все же расставил на берегу шезлонги в бело-желтую полоску, просто на всякий случай.
Потом мы проехали через восхитительный прибрежный городок Порто Реканати, в котором была
масса миленьких магазинчиков – кафе-мороженое и итальянский «Бенеттон» – и еще парочка под
названием «Чумовой бар» и «Салон сексуальных тату», по отношению к которым вряд ли можно
употребить слово «миленький» – после чего мы свернули налево, на какую-то дорогу, хотя я не
уверена даже, что ЭТО была дорога. Я имею в виду, она настолько ГРЯЗНАЯ, что когда мы поехали
по ней, вся пыль поднялась в воздух, и нам пришлось закрыть окна.
В общем, по краям дороги росли деревья, а между ними мелькали строения «Centro Ippico» -
центра верховой езды, расположенного чуть дальше, вниз по дороге от виллы «Беккачиа»… хотя и
не ДОСТАТОЧНО далеко, на мой взгляд. Даже сейчас, когда я пишу эти строки, до меня доносится
лошадиное ржание.
А если подует ветерок, то и слабый запах конюшни.
Но это неважно. Вслед за фрау Шумахер мы подъехали к электронным деревянным воротам и
подождали, пока она нажимала кнопку, и створки медленно разъезжались…
А потом мы увидели ее. Виллу «Беккачиа», дом Холлиного дяди, здание, простоявшее здесь
действительно много времени… несколько сотен лет, ведь построено оно было в начале 17 века!
Конечно, с тех пор дом перестраивался.
Но снаружи это не заметно. Когда мы проехали по длинной подъездной дорожке мимо фруктовых
деревьев, над которыми жужжали пчелы и порхали бабочки, мимо глубокого зеленого пруда,
поверхность которого покрывали кувшинки, мимо покатых, покрытых травой холмов, перед нами
предстал каменный дом, весь увитый плетями винограда.
Именно таким я его себе и представляла!
Ладно, согласна, там не было никаких башенок.
В смысле, она действительно старая, внутри все эти сводчатые потолки с темными балками. И еще
на стенах гобелены, а на старомодной кухне – кирпичная печь.
ИСПОЛЬЗОВАТЬ ее нельзя… готовят они на современной кухонной плите. Но кирпичная печь все
еще ТАМ.
Окна со створками утоплены в этих толстых стенах так глубоко, что на подоконнике можно сидеть, а створки раскрыты как ставни. Оконных сеток нет, иначе окна бы не открывались.
Завершает картину бассейн снаружи, рядом с которым расположено выложенное камнем патио –
терасса, как называет ее Петер – со старинным встроенным грилем/камином. По-видимому,
именно здесь зио[5] Маттео проводит большую часть своего времени, когда бывает дома:
железный кованый стол был весь заляпан воском, накапавшим со множества свечей, пока он
наслаждался, как вскользь упомянула фрау Шумахер, своими грандиозными трапезами (судя по
фото, развешанным в доме тут и там, зио Маттео, определенно, любит хорошо поесть). Рядом
лежит поленница дров, заготовленная на будущее, а со стропил свисает несколько навевающих
грусть клейких полосок для мух.
Бассейн великолепен, минимум 15 на 6 метров, вокруг стоят шезлонги в бело-голубую полоску, а с
двух сторон посажены пальмы, листья которых сейчас тихонько качает бриз (ветер поднялся из-за
дождевых облаков). Как только погода наладится, буду сидеть у этого бассейна как приклееная.
Ох, совсем забыла, ведь еще надо позаботиться обо всех этих свадебных делах.
Холли осторожно преподнесла новости фрау Шумахер, когда мы шли за старой леди вокруг дома
и слушали ее нескончаемую болтовню на ломаном английском о том, что чистых полотенец
вполне достаточно, но она их только что выстирала, и они еще сохнут на веревке, натянутой
между коттеджем и подъездной аллеей.
– Фам понатопится мнохо полотенец, - говорила фрау Шумахер, - тля плафания и пляша.
– Ну, – сказала Холли, ласково глядя на Марка. – На самом деле, фрау Шумахер, мы здесь не ради
занятий водным спортом. Мы с Марком хотим на этой неделе пожениться в Кастельфидардо.
Фрау Шумахер отреагировала как НОРМАЛЬНЫЙ – читай «не как Кэл Лэнгдон» – человек, который
узнал, что двое привлекательных молодых людей, таких, как Марк и Холли женятся: она
всплеснула руками от избытка эмоций и немедленно захотела узнать все детали, например, во
что Холли будет одета, и знает ли дядя, и когда приезжают ее родители.
Отвечая, Холли покраснела:
– Ну, если честно, я ничего не говорила зио Маттео или моим родителям. Мы, на самом деле,