У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
Степанова решительно скинула рюкзак:
— Мне и тут нормально! Все равно меня здесь не будет к вечеру.
Он удивленно посмотрел на нее:
— Я вам приказа не отдавал и пока отдавать не собираюсь.
Маринка насмешливо посмотрела на него:
— Прочтите бумаги еще раз! Там ясно говорится: я прикомандирована, но я сама по себе. И решать, когда уходить, буду тоже сама.
Он выматерился еще разок, уже не скрываясь и схватился вновь за бумаги. Прочитал раз, второй. До сознания начал доходить смысл приказа. Поднял голову:
— Однажды мне приходилось видеть такой же приказ в Афгане и тоже на женщину, но она погибла.
— Так точно.
Марина склонилась над рюкзаком и вытянула из него небольшой чемоданчик из фанеры. Открыла. Там, в слое пенопласта, лежала разобранная снайперская винтовка и все, что к ней требовалось. Не обращая на полковника большого внимания, женщина легко собрала ее за минуту. Поставила ночной прицел. Прицелилась в лампочку. Подняла голову:
— Вы лучше скажите, где наиболее сильно досаждают боевики?
Ответ был более чем прозрачен:
— Всюду. Особенно артиллеристы чеченские достали, засевшие у железки. Техники много пожгли. Там два батальона гибнут. От моих ребят половина осталась…
Полковник сурово склонил голову и мигом постарел еще лет на десять. Плечи обвисли. Степанова принялась распихивать по кармашкам жилета гранаты, обоймы и рожки с патронами. В карманы куртки забила два пистолета. Старательно зацепила в петельках метательные ножи. Он искоса наблюдал, но не говорил ни слова. Женщина попрыгала, проверяя укладку, сказала:
— Ладно, я прогуляюсь. Шмотки и рюкзак здесь оставлю. Часа через три вернусь.
— Карту дать?
— Не надо. Я здесь была месяц назад и где находится железнодорожная станция, знаю…
Забросила автомат на плечо, натянула маску и выскользнула из палатки. Полковник снова прочел ее документы. Задумчиво сказал про себя:
— Кого-то она мне напоминает, но кого…
Сколько не рылся в памяти, так и не вспомнил. К тому же в палатку начали входить один за другим его ребята. Они принесли шесть раненых и двух убитых. Молча опустили мертвые тела на пол и сняли маски. Полковник заскрипел зубами и пригнулся над столом, простонав:
— Сыночки! Да что же это?! Ведь республика мирной считалась…
Усама связался по Интернету с одним из подразделений “Аль-Каиды” по спецкоду. Его ждали. На экране через несколько секунд появилась строчка:
— Мухаммад Атеф слушает вас, сахиб…
— Неверные напали на Ичкерию. Требуется помочь нашим братьям по вере изгнать кяфиров. Начинайте набирать истинных мусульман под зеленое знамя Аллаха.
— Более сотни добровольцев уже ожидают отправки. Они хорошо обучены и вооружены благодаря вам, сахиб.
Бен Ладен закрыл чат и тут же связался с банком “Аль-Шамаль”. За пару минут перевел деньги на счет Исламского института культуры в Милане. Этот центр занимался сбором пожертвований под видом благотворительной организации. Деньги шли для “Аль-Каиды”. Институт закупал оружие и продовольствие для террористов со всего мира. На этот раз крупная партия оружия и продовольствия была закуплена Усамой для Чечни через подставных лиц.
Степановой пришлось сменить за шесть часов около десятка укрытий. Подвалы, чердаки, брошенные квартиры и даже крыша магазина. Едва она делала выстрел по артиллеристам и убивала кого-то, как по ее укрытию начинали бить минометы или пушки. Успела хлопнуть пять наводчиков, каждый раз со всех ног спасаясь от снарядов. Кубарем скатывалась по ступенькам вниз и срочно
Марина искала очередное пристанище, когда рядом прогремел взрыв и крупный осколок впился в винтовку, повредив затвор. Женщина от сильного удара упала на колени. Пригнувшись пониже, осмотрела оружие. Стрелять стало невозможно, но Марина не бросила винтовку, надеясь, что ее можно исправить. Забросила на плечо. Пользовалась автоматом, а на близких расстояниях пистолетами. Собственные боеприпасы давно закончились. Она забирала их у убитых боевиков, на которых то и дело напарывалась.
Бородачи принимали ее за своего. Передвигалась она по контролируемой ими территории. Как и они, женщина была в камуфляже. При свете горящих зданий, это было прекрасно видно. И только увидев маску соображали, что перед ними российский спецназовец. Как правило, запоздало принимались стрелять, но женщина как сквозь землю проваливалась. Они вставали, чтобы идти проверить, попали или нет. Из ниоткуда прилетала граната или длинная очередь перечеркивала фигуры пополам. Степанова собирала оружие и шла дальше.
До железнодорожного вокзала добралась лишь в полночь. Камуфляж висел клочьями, разодранный об арматуру. Кое-где сквозь прорехи виднелось смуглое тело, но холода она не чувствовала. Это “постарались” осколки. Маску вскоре пришлось выбросить, так как она превратилась в рубище. Из-за копоти, покрывшей лицо, шапочка в общем-то и не требовалась. Мелких кровоточащих царапин на лице образовалось множество, но в пылу боя Марина их не замечала.
Короткими перебежками продвигалась в подсвеченной очередями темноте от дома к дому. Улица была узенькой, на ней стояли сгоревшие БТРы и танки. Вокруг лежало множество трупов. Пахло горелым мясом, жженым железом и порохом. В снятый со снайперской винтовки прицел, Степанова осмотрела улицу. Одна из лежавших фигур метрах в ста, как ей показалось, шевельнулась. Она присмотрелась внимательнее, человек точно шевелился и даже пытался приподняться. Она уже готова была подойти ближе, когда из ближайшего дома к человеку метнулись две тени. Грубо схватили под руки и поволокли в пролом.
Стрелять Марина не стала, так как не видела, кто это может быть. Зато бросилась следом, чтобы проверить. Мягкие резиновые подошвы на ботинках позволяли ей двигаться практически бесшумно. Прежде чем поставить ногу, женщина проверяла носком ботинка нет ли там качающихся обломков. Старалась двигаться по крупным глыбам. Проникла в здание минуты через три после исчезновения таинственных фигур. На полу подъезда валялось целое крошево из обломков кирпичей. Двери были выбиты вместе с косяками и теперь лежали внутри подъезда. Вокруг стоял мрак. Откуда-то сверху слышались приглушенные голоса. Говорили по-русски, хоть и с сильным акцентом. Степанова подняла лицо вверх и прислушалась, разобрала отдельные слова:
— Завтра, подполковник, ты будешь висеть на окне. Пусть русские знают, что с ними будет.
Все было ясно. Марина начала медленно красться наверх по лестнице. Ни у одного проема на лестничной площадке не было дверей. Они валялись в коридорах. Разговор шел с третьего этажа. Женщина начала красться еще осторожнее. На мгновение остановившись, вытащила ножи из петелек в рукавах. Подумав, достала пистолет и стараясь не щелкнуть, взвела курок. Положила подготовленное оружие в карман и вновь начала подъем.