У каждого свой путь.Тетралогия

Рябикина Любовь

Выглянув из-за косяка, быстро оценила обстановку: голоса слышались отсюда. Теперь доносились еще и глухие стоны. Она вошла в коридор. По звуку определила место, подкралась и неожиданно появилась в комнате. Чеченцы перетягивали руки пленника колючей проволокой, при этом забив ему рот какой-то тряпкой. Они даже опомниться не успели, как два ножа впились каждому в грудь. Третий бандит, лежавший за пулеметом, обернулся и получил пулю в лоб. Выстрел остался незамеченным из-за близко зазвучавших очередей. Пленник так

и остался лежать на полу.

Степанова выдернула кляп из его рта. Начала разматывать руки, стараясь это делать аккуратно. В полумраке разглядела лицо и громко хмыкнула:

— Подполковник Марков!

Он прошептал:

— Откуда вы знаете меня?

— Вот и в третий раз вы меня не узнали, Анатолий Павлович.

Марина распутала проволоку и перевязала кровоточащие кисти. Он сел на грязном, заваленном осколками стекла полу, пригляделся:

— Ясон?!? Ты откуда здесь? Ох, простите, вы откуда?

— Давай на “ты”, так проще. Двенадцать часов, как воюю. Вас куда ранило?

Офицер поморщился. Помолчал, видимо прислушиваясь к ощущениям и ответил:

— Меня оглушило и контузило, ран вроде бы нет. В голове нехорошо и все кружится.

Марина попросила:

— Сейчас я боевиков немного “причешу”, а вы пока начинайте спускаться. Держитесь за стенку, чтоб не упасть и идите.

Степанова забрала пулемет с подоконника и перетащила его к другому окну, выходившему на площадь. Там суетились боевики. В свете горевшего рядом здания, в профиль были отчетливо видны бородатые лица. Они подтаскивали снаряды к орудиям. Женщина прицелилась и дала длинную очередь на половину обоймы. Раздался грохот. Видимо одна из пуль попала в снаряд, вверх подскочила пушка и упала на бок. Обслуга полегла вся сразу.

Бородачи заметались, а она косила их минуты три без перерыва, пока ударившая в фасад здания мина не подсказала: меняй позицию. Подхватив пулемет на плечо, захватила дополнительно две обоймы и гранатомет, почти скатилась с лестницы на первый этаж. В конце ее наткнулась на лежавшего без движения подполковника. Тащить через завалы тяжелое мужское тело она не могла физически, но и бросить Маркова тоже по-человечески не имела права. В любой момент на него могли наткнуться боевики. Отбить его во второй раз могло и не получиться.

Марина выглянула на улицу, стараясь держаться тени. Боевики подбирались к дому и у нее было не более минуты, чтобы скрыться. Степанова положила пулемет. Подхватила тело подполковника под мышки и утащила под лестницу. Забрав пулемет с гранатометом едва успела спрятаться, как в пролом влезли сразу семеро бородачей. Словно волки кинулись наверх по лестнице, переговариваясь по-чеченски:

— Если этот шакал, что по нам стрелял, еще там и жив, мы из него ремней нарежем!

— Голову отрубим и выставим в окне!

Маринке не понравилась ни одна из

казней, что ей готовили боевики. Она осторожно выглянула. Приставила гранатомет на плечо. Прицелилась между пролетами, по мелькнувшим теням поняла, где находятся боевики и нажала на спуск. Мгновенно нырнула под лестницу. Сверху сильно грохнуло. Послышались стоны, посыпались камни и пыль. Подполковник в это время пришел в себя и застонал. Маринка наклонилась к нему:

— Уходить надо, Анатолий Павлович! Они сейчас по этому зданию из тяжелой артиллерии бить начнут.

Помогла мужику подняться и подхватив за пояс, почти бегом потащила к пролому сквозь пылевую завесу. Правой рукой удерживала автомат, пулемет пришлось бросить — тяжеловат. Офицер запинался за камни и чувствовалось, что бежал из последних сил. Успели проскочить мимо стоящего рядом дома, когда сзади оглушительно грохнуло. То здание, где они укрывались, перестало существовать. Каменная пыль взмыла к небесам. В свете пламени это выглядело жутковато.

Марков вновь упал. Женщина посмотрела на часы: половина четвертого ночи. Запоздало поздравила себя, яростно пробормотав:

— С Новым Годом, Марина Ивановна!

Она укрыла беспомощного подполковника в развалинах. Связала бинтами руки и заткнула рот, чтобы стонами не выдал себя. Сориентировавшись, бросилась в сторону, где находился лагерь федеральных войск. Пронеслась между патрулями и палатками, словно демон. Большинство часовых не видели ее, а те, кто успел заметить мелькнувшую тень, решили, что показалось. Полковник Огарев не спал. Он вздрогнул и не сразу узнал в грязном оборванном человеке совсем недавно уходившую от него чистенькую женщину. Опомнился:

— Господи! Это вы? Я уже думал, что вы погибли. Сейчас еду принесут, я распоряжусь…

Она без смущения прервала старшего по званию:

— Не надо ничего! Там в развалинах контуженный подполковник Марков лежит. Он без сознания. В любую минуту боевики могут наткнуться. Мне не дотащить. Пару ребят дайте. Я их проведу и прикрою в случае чего. Утром его точно обнаружат.

Он возмутился:

— А вас кто прикрывать будет?

Она отмахнулась:

— Я сама прикрою себя. Не привыкать!

Он, не веря собственной догадке, выдохнул:

— Искандер…

Маринка машинально ответила:

— В Афгане была. Только Искандер погиб, а я осталась.

— Но это же ты, Искандер?

Степанова кивнула, с жадностью приникнув к его фляжке с водой. Свою, пробитую пулями, пришлось выбросить по дороге. Полковник покопался в кармане. Достал удостоверение, а из него обтрепанную бумажку:

— Это вам просили передать лет восемь назад. Я сохранил, хотя сведения наверняка устарели. Офицер какой-то приходил, уже не помню ни звания ни фамилии…