У каждого своя дорога
Шрифт:
Грубер отлетел от Толстого на несколько метров, ударившись о каменный пол спиной и частично своей многострадальной головой, что привело к секундной дезориентации. Когда же он сумел вскочить на ноги, то увидел, что Толстый все еще каким-то образом умудряется стоять на ногах, пытаясь зажать рану, с недоумением глядя на большую лужу крови у него под ногами.
Грубер поднял скальпель и сделал шаг в направлении Толстого, и в этот же момент извращенец упал в лужу собственной крови. Рисковать Грубер не стал, он подошел и для страховки резанул сосуды еще и справа. Без крови даже на Стиксе даже элитники
Недалеко от стула лежало тело. Грубер бросился к нему. Махно лежал на животе, а когда Грубер осторожно перевернул его на спину, то сразу стало понятно, что рейдер, который так долго избегал смерти от лап зараженных, нашел ее в этом подвале в логове тех, кого он при жизни даже за тварей не считал. Из его груди с левой стороны торчало оперение глубоко вошедшего в сердце арбалетного болта. Грубер с полминуты тупо смотрел в мертвые глаза этого человека, который спас ему жизнь, затем аккуратно, словно мог причинить боль, протянул руку и опустил веки, закрывая глаза. Вскочив, он подбежал к Толстому и несколько раз сильно пнул его. К удивлению Грубера Толстый издал булькающий хрип, когда ботинок Грубера попал ему в район печени.
— Да что же ты не сдохнешь никак, сука? — процедил Грубер, хватая топор, валяющийся на полу тут же неподалеку. Видимо топоры Толстому не нравились: он не взял его, когда обчищал номер, и здесь так небрежно бросил. Рубить топором Грубер не умел, но он очень старался. После четвертого замаха голова Толстого отделилась от тела, по которому прошла длинная судорога.
После этого Грубер, шатаясь как пьяный, подошел к Снегирю и скальпелем перерезал веревки. Не глядя на приятеля, он направился к дыбе и принялся искать способ снять оттуда обмякшую Радистку.
— Ключи на столе, — раздался глухой голос Снегиря, который вытащил кляп изо рта и теперь освобождал ноги.
Грубер быстро нашел нужную связку, брезгливо отодвигая инструменты, который Толстый даже не удосуживался протирать от крови своих жертв. С ключами освободить Радистку оказалось делом пары секунд. Грубер вытащил кляп и прижал девушку к своему плечу лицом, чтобы она не видела больше труп Толстого. Радистка вцепилась в него и тихо плакала. Грубер не мешал ей, тихонько гладя по волосам.
— Как вы попались? — наконец спросил он глухо.
— У этой мрази сигналки были понаставлены. Видел-то я в той темноте неплохо, но вот ловушку не разглядел, — Снегирь встал и подошел к ним, кивая на занавес. Грубер пропустил его вперед и пошел за ним, прижимая к себе одной рукой все никак не успокаивающуюся Радистку, а в другой сжимая топор. — Он нас ждал. Махно шел вслед за мной, но Толстый выстрелил из арбалета именно в него. Сразу наглухо, — Снегирь замолчал, затем продолжил. — Он квазом становился. Жемчуг недавно съеденный впрок не пошел. Но из-за начавшихся изменений эта мразь уже стала быстрее, сильнее и живучее. Так что у меня в рукопашной почти не было шансов. — Снегирь поморщился, дотронувшись до груди. — Пара ребер сломана. Или треснули, хрен
— Нужно Радистку в сознание приводить, а то точно далеко не уйдем, — они вошли в магазинчик и осмотрелись.
Снегирь быстро подошел к выбитой двери, закрыл ее и заблокировал, просунув в ручки стул. Грубер тем временем внимательно осмотрелся и, наконец, нашел то, что искал — неприметную дверь за одним из стеллажей. За дверью обнаружилась жилая комната и довольно большой санузел. Снегирь первым заскочил в него и наскоро ополоснулся. После чего вышел и кивнул на освободившуюся ванную Груберу.
— Иди, я пока вам одежду подберу.
— А Радистка? — Грубер попытался отстранить от себя девушку, но та так в него вцепилась, что сделать это не прибегнув к силе, было невозможно.
— Слушай, Грубер, — Снегирь смущенно взъерошил свои короткие волосы. — Тут такое дело... В общем, есть способ привести ее быстро в норму, ну, ты понимаешь.
— Ее только что едва не изнасиловали всеми мыслимыми и немыслимыми способами, а ты предлагаешь... — Грубер растерялся.
— Так ведь ты — не тот извращенец, а клин, как говорится, только клином можно вышибить.
— Черт, — Грубер скосил глаза на Радистку, которая прижималась к нему, но была совершенно безучастна к окружающему. Ее даже не смущала собственная нагота. — Черт, я не смогу, — наконец проговорил он.
— А ты постарайся, — Снегирь активно запихивал их в ванную. — Ты мужик или не мужик, в конце концов?
Стараться Груберу пришлось по полной. Радистка никак не реагировала на его прикосновения, и больше походила на куклу, в то время как Грубер, не ощущавший потребности в подобном снятии только что перенесенного стресса, никак не мог настроиться на процесс. Мозгом он понимал, что Снегирь прав, но вот только его тело почему-то не хотело подчиняться доводам мозга.
— Нет, — Грубер включил горячий душ и втащил туда девушку с твердым намерением просто вымыться. — Ничего не получится.
Но оказавшись под тугими струями воды, Радистка внезапно немного ожила и несмело погладила Грубера по груди. Глядя на панику, застывшую в ее глазах, Грубер решил попробовать еще раз, притянув к себе ее голову и жестко поцеловав. На этот раз все получилось, и Радистка под конец застонала, вцепившись в его волосы.
Вылезая из душа, они не смотрели друг на друга. Когда Грубер, обернувший бедра полотенцем взялся за дверную ручку, то почувствовал, как Радистка дотронулась до его голой спины. Он повернулся и наткнулся на серьезный взгляд, которым девушка смотрела на него.
— Спасибо.
— За что?
— За то, что спас, снова, и... за это. Снегирь был прав, мне действительно было нужно что-то подобное, чтобы встряхнуться и почувствовать себя живой.
— Не за что, — Грубер вздохнул и вышел из ванной. — Терапия прошла успешно, — бросил он Снегирю. — Но как тебе это вообще в голову пришло, кобель ты озабоченный?
— Меня серьезно готовили, — Снегирь, оторвавшись от изучения содержимого стола, посмотрел на Грубера. — Сексом можно и деморализовать и встряхнуть. Все зависит от обстоятельств и контекста.