У кладезя бездны. Часть 1.
Шрифт:
Человек, за которым она следила — стоял перед ней, между ними был всего один человек. Отсутствие ручной клади — зачем он летал в Рим без ручной клади?! — давало все шансы на то, что таможенники его не остановят.
Так оно и вышло…
Человек, который был перед ней — у него ручная кладь была, но он прошел таможню очень быстро. Крис успела заметить, как пятидесятифунтовая бумажка с профилем королевы — новые, с профилем Короля еще не вытеснили старые и фунты здесь по-прежнему уважали — сменила владельца…
Египет пускал туристов без виз — но таможня была. Проверяли на халяльность — ввезти в страну спиртное например было нельзя. У Крис была всего лишь небольшая сумка, она торопливо поставила
— Откройте, мэм.
Она дернула застежку.
— Если можно, побыстрее, я очень спешу — улыбнулась она.
— Что это, мэм? — таможенник показал на камеру.
Она могла бы выкрутиться, сказал что просто туристка и хочет снимать пирамиды Хеопса. Могло пройти… особенно, если эти слова подкрепила бы какая-нибудь банкнота. Но вместо этого — она протянула пластиковую аккредитационную карточку с ее фотографией. Хуже того — это была русская карточка, которая у нее осталась со времен Персии, и там были русские буквы.
Хуже — она сделать не могла, даже если бы и постаралась. В Египте ненавидели русских. Военная администрация Египта, которая подменяла собой нормальную власть, понимала, что при необходимости — русские оккупируют страну за двадцать четыре часа, потому ненавидела русских и боялась их. Россия постоянно требовала то прекратить гонения на христиан — коптов, то навести порядок и прекратить контрабандный поток оружия и исламских экстремистов на собственные восточные территории, то найти и наказать убийц русских туристов. Местные исламисты — по отношению к Российской Империи испытывали просто звериную ненависть: именно последовательная и жесткая позиция России на Востоке делала невозможным появление агрессивного исламского Халифата. Более того — политика окультуривания Востока стала давать плоды именно сейчас, в третьем и четвертом поколениях, когда молодые люди на предложение «встать на джихад», «стать шахидом на пути Аллаха» — даже не отказались бы, а подняли бы тебя на смех, как дурака. Они заканчивали школу, зная как минимум три языка — русский, унифицированный арабский и немецкий или французский, потом могли поступить в университет, техническое или реальное училище, пойти работать на завод, на добычу нефти. Можно было стать военным и даже попытаться выслужить дворянство. Его Величество Император для них был не тагут, правящий не по шариату, а человек, который защищает их образ жизни, их возможности и их права, требуя взамен законопослушного поведения. Джихад и шахиды были от них столь далеко, что это просто не укладывалось в их голове. Исламисты Египта понимали это и зверели еще больше.
Таможенник махнул рукой и подошел старший смены. Вместе они стали рассматривать удостоверение с фотокарточкой и русскими буквами.
— Что-то не так? — нервно спросила она.
— Мэм, вы фотокорреспондент и въехали в Египет нелегально.
— Что это значит? — она и в самом деле не понимала.
— Мэм, любой журналист, выезжающий в Египет должен получить разрешение Министерства информации.
— Я получу его сразу, как только это будет возможно. Где оно находится? Вы можете дать адрес?
— Мэм, это разрешение нужно было получить в посольстве до того, как ехать сюда. Получается, вы въехали в Египет незаконно. Возможно, с целью шпионажа.
Крис не могла поверить своим ушам. Такого не было даже в России. Когда она прилетела в Константинополь — никто и не подумал попросить у нее аккредитацию. А когда она прилетела в Тегеран — их всех встретили военные, привезли в пресс — центр и дали аккредитацию — но процедура получения аккредитации состояла лишь в том, что русские проверяли паспорт, связывались с редакцией, делали фотографию и максимум через час выдавали карточку.
И про Египет — никто не говорил, что здесь диктатура. Тогда как понимать это?
Она беспомощно взглянула в зал для встречающих. И решила действовать напролом.
— Послушайте… мистер… я первый раз в Египте и не знаю правил. Клянусь, что первым делом обращусь в министерство информации за аккредитацией… честно-честно…
Стодолларовая купюра, просительный взгляд и рука на лацкане старшего таможенной смены сделали свое дело. Тем более — он хотел продемонстрировать своим подчиненным, что он царь и Бог здесь, хочет — пускает, не хочет — не пускает. Момент был как нельзя подходящий…
Старший смены что-то коротко сказал на арабском своему подчиненному.
— Мэм, в двадцать четыре часа вы должны обратиться в Министерство информации за разрешением. Иначе вас могут арестовать и выдворить из страны… или посадить в тюрьму. Это все, что я могу для вас сделать.
— О… благодарю. А где находится министерство информации?
— На площади Тахрир. Любой таксист знает…
— Благодарю вас… вы настоящий джентльмен.
Она схватила сумку и бросилась бежать.
Нужного ей человека — она чуть не потеряла. Со всех сторон воняло… она постоянно на что-то наталкивалась. Едва не падала и бежала дальше. Но все же успела — увидела, как нужный ей человек садится в черный седан Майбах, подъехавший к пандусу.
Она протолкалась к такси, вызвав возмущенные окрики очереди…
— Видите, вон та машина! Черный лимузин!
Молодой парень, который только что включил двойной тариф, видя сумасбродную американку, или англичанку — удивленно переспросил.
— Который только что отъехал?
— Да! Поезжайте за ним!
— У него правительственные номера. Это опасно, мэм.
Она достала еще одну купюру — стодолларовых у нее больше не было.
— Две цены. Поехали.
В принципе он и так влупил ей две цены. Что же… значит, будет четыре. Цена, оправдывающая риск.
Он взял купюру и нажал на газ…
Дорога от Каира — Запад до города была просто прекрасной — бетонный восьмиполосный скоростняк, построенный североамериканскими инженерами. Ни одного светофора, только посты сил безопасности, усиленные бронетранспортерами. Эта дорога постоянно охранялась и поддерживалась в идеальном порядке: аэродром Каир — Запад служил основной точкой экстренной эвакуации на случай массовых беспорядков или государственного переворота в стране.
Майбах шел по крайней полосе. Если бы это была Священная римская империя с ее автобанами без ограничений — он оторвался бы уже давно. Но тут было ограничение — сто сорок в час — и лимузин пунктуально его придерживался, что позволяло ФИАТу висеть у него на хвосте.
Они въехали в «Малый Каир» — так назывался Каир без пригородов. Запетляли по улицам. Здесь уже ФИАТ превосходил Майбах во всем. Слоновьи габариты немецкого лимузина в тесноте городского движения начисто проигрывали юркому ФИАТу, а водитель лимузина, как бы он не был опытен — обречен был проиграть таксисту, у которого на этих улицах проходит большая часть жизни…
— Куда он едет? — нервно спросила Крис.
— Не знаю, мэм. Эта дорога ведет к Нилу.
Они перебрались через Нил по массивному бетонному мосту, соединяющему оба берега Нила и проходящему через остров, который считался одним из самых безопасных мест в Каире. В сгущающейся темноте — по левую руку виднелись небоскребы отелей, выстроенных британскими и североамериканскими компаниями и навсегда изменившими облик Каира.