У колыбели науки
Шрифт:
Кровную, неотложную потребность в этом испытывает прежде всего школа. Как сделать гигантский массив знаний и культурных ценностей, накопленных человеческой цивилизацией, достоянием и интеллектуальным оружием каждой личности? Как сделать материал математики, физики, химии наиболее усвояемым? Какова должна быть структура этих предметов? С чего начинать их изучение? Должна ли последовательность учебного материала воспроизводить историческую последовательность возникновения и развития знаний? Или учащиеся должны сразу же получать представление, пока элементарное, о современном их уровне? На чем следует делать упор: на знаниях или на методах их получения? Если на методах, то как в связи с этим перестраивать учебные курсы и учебники?
Аналогичные проблемы
Далее. Технически ориентированная наука сформировалась в резком обособлении от других социальных институтов. Разорванность, противоречивость, отчужденный характер отношений классового общества накладывал неизгладимую печать на науку, которая являлась «греховным детищем отчуждения», плодом общественного разделения труда, проявляющегося в различных формах социальных противоположностей. Ее возникновение и развитие основывалось прежде всего на противоположности умственного и физического труда, которая модифицировалась в дуализме материи и духа, практики и теории, целеполагания и реализации цели, творческих и нетворческих функций, производительного и непроизводительного труда, материального и духовного производства. Наука развивалась в мире отчуждения только как антипод, как противоположный полюс всему остальному миру, выступающему в качестве ненаучного, антинаучного, чуждого науке.
На крутом вираже современной научно-технической революции картина резко меняется. Не только материальное производство, но все без исключения отрасли общественной деятельности начинают подпадать под воздействие науки, перестраиваться в соответствии с ее требованиями. Промышленность, сельское хозяйство, сфера обслуживания, транспорт, коммуникации, экономика, политика, организационная и социальная структура, сфера образования, система информации, принципы управления, планирования и финансирования во все растущей степени пронизываются наукой, испытывают ее влияние. Начинается эра сциентизации общества, то есть тотальной экспансии науки во все поры социального организма.
Наука исполнена надеждой преобразовать мир по образу своему и подобию, сколько бы веков для этого ни потребовалось.
Надо сказать, что для этого есть реальные основания, ибо при социализме создаются условия для того, чтобы вся политика, все управление обществом велось на строго научной основе, ибо коммунизм — это научно организованное и научно управляемое общество.
Науковеды пытаются прогнозировать, как велико будет число занятых в науке через 30 и более лет. Если экстраполировать современные темпы роста науки, то очень скоро мы, как и предсказывает наукометрия, исчерпаем все ресурсы… для экстенсивного роста. Так, ныне в науке и научном обслуживании занято в СССР более 3 миллионов человек. С 1950 по 1960 год число занятых в этой сфере увеличилось более чем в 2,5 раза, а в следующем десятилетии — несколько менее чем в 2 раза. Допустим, что в будущем этот темп роста (удвоение за 10 лет) сохранится. Тогда окажется, что к концу века в сфере науки и научном обслуживании будет занято 24 миллиона человек, а между 30-ми и 40-ми годами следующего века прогнозируемое число превысит численность всего населения нашей страны.
Ясно, что такая односторонняя экстраполяция «не работает», ясно, что темп роста науки должен замедлиться. Он замедляется уже и сейчас по вполне понятной причине — в связи с тем, что наука переходит с экстенсивного на интенсивный путь своего развития, который также является характерным признаком рождающегося феномена.
Дальнейшее развитие науки будет осуществляться не столько за счет прироста институтов и расширения их контингента (хотя и этот рост будет иметь место), сколько за счет совершенствования принципов организации и управления в науке, за счет отмеченного уже выше процесса сциентизации всех отраслей общественного производства.
Я думаю, что абсурдна сама по себе задача прогнозировать
В этом смысле в науке когда-нибудь будет занято действительно большинство трудоспособного населения Земли, она станет доминирующей сферой производительной деятельности общества.
Если на ученом в традиционном смысле слова лежала и лежит печать профессиональной ограниченности, то положение будущего «ученого» иное. Наука, которая проникнет во все сферы производительной общественной деятельности и включит их в себя, перестанет быть формой особой деятельности, сферой приложения особых, профессиональных способностей. Если мы хотим, чтобы наука предстала как искусство, как то, что дает цельность, отмечал еще Гёте, то «не следовало бы исключить из участия в научной деятельности ни одной человеческой способности». Он полагал, что в науке должны находить применение: дар прозрения, правильное соблюдение действительности, математическая глубина, физическая точность, глубина разума, острота рассудка, подвижная, рвущаяся вперед фантазия, радостная любовь ко всему чувственному [200] .
200
См. Гёте, Избранные философские произведения. М., 1964, стр. 149.
Рождающаяся наука станет со временем сферой приложения универсальных способностей индивидов. Строго говоря, это будет уже не наука в собственном смысле слова, она ассимилируется обществом и, следовательно, растворится в нем.
Это, разумеется, далекое, но логичное развитие той тенденции, которая начинает проклевываться сейчас.
* * *
Предсказанное классиками марксизма сближение философии и естествознания в последние десятилетия становится все более явным. Это сближение обусловлено встречными тенденциями как в философии, так и в естествознании.
Ни идеалистическая философия, достигшая венца своего развития в системе Гегеля, ни метафизический материализм французских просветителей не смогли проложить надежных путей к сближению с естествознанием. Требованиям, выдвигаемым стремительным развитием науки, не в силах удовлетворить и позитивизм, который плетется в хвосте естествознания и лишь интерпретирует найденную и развитую ими методологию, вместо того чтобы дополнять ее качественно иными методами познания.
Надежная платформа для союза с естественными науками была создана революционным переворотом в философии, совершенным Марксом и Энгельсом.
Почти все прежние философы, на каких бы гносеологических позициях они ни стояли, претендовали на создание всеобъемлющих и окончательных доктрин истолкования мира, которые должны были объяснить все сущее раз и навсегда. А отсюда посягательство философии на королевский трон в науке, на диктат в отношении частных дисциплин, которым предписывалось послушно сообразовывать свои исследования с общими философскими постулатами, в которых сами естественные науки не чувствовали никакой нужды.
Одни из таких философских доктрин начисто отрицали другие и, в свою очередь, подвергались отрицанию, потому что абсолютные догматы идеального конструирования мира никак не могли угнаться за действительностью и устаревали прежде, чем появлялись на свет.