У конца времен
Шрифт:
– Привет тебе, Йцук, - хрипло говорит он, - привет тебе, ты как всегда вовремя, старина.
– Привет и тебе, Рольд, - кивает Йцукенг, - ты плохо выглядишь, дружище. Я готов.
– Вахту сдал, - с облегчением выдыхает бородач.
Йцукенг вздрагивает всем телом, когда под потолком вспыхивают красные лампы, и неяркое красное сияние охватывает его голову и кисти рук.
– Вахту принял, - говорит он, и зеленые искры начинают стремительно перестраиваться, повинуясь едва заметным движениям его пальцев, - как Мари?
–
– Все отлично, - медленно произносит Йцукенг, не отрывая напряженного взгляда от голограммы, - Олдж вчера завоевал право ходить в гости и приглашать к себе друзей без моей санкции. На полгода раньше, чем я в свое время.
– Я всегда говорил, что он способный...
– начинает бородач, но мелодичный голос перебивает его:
– Оператор Рольд Кенро, вы ограничиваете оператора Йцукенга Фывапра в выполнении боевой задачи. Пожалуйста, прервите коммуникацию или используйте ее для обмена критической информацией.
– Молчать, консервная банка!
– ревет бородач.
Йцукенг улыбается.
– Используй... для передачи, - подмигивает он Рольду, - давно у реалов такая активность?
– Последние два часа... обрати внимание, они пытаются охватить тебя с фланга, используя пылевые облака как прикрытие...
– Я вижу, Рольд. Что же, спасибо, дружище.
– Увидимся на уик-энде.
– Может быть, прямо сегодня?
– Посмотрим. Как Мари...
Бородач пропадает с экрана, но тот не гаснет - там мелькают помехи, раздается шипение, треск. Йцукенг удивленно приподнимает бровь, поворачивает голову.
– Попытка неавторизованной связи на стандартной частоте со стороны противника, - щебечет потолочный голос, - предположительно, с целью визуально-вербальной деморализации. Рекомендуемое решение - заглушить. Принято...
– Нет, - говорит Йцукенг, - прием.
– Не рекомендую, оператор.
– Прием, - повторяет Йцукенг без выражения.
Помехи исчезают не сразу - они меняют свой цвет, частоту шипения, потом складываются в морщинистое лицо. Человек на экране сед, под волевым подбородком виден воротник мундира с узором из переплетенных золотых ветвей.
– Адмирал Пол Стаффорд, - представляется он.
– А, я помню вас, адмирал. Мы встречались с вами раньше... в триста восьмом и триста четырнадцатом секторах... и, кажется, в Тау-секторе. Вы слишком увлекаетесь правофланговыми проходами, это ваша главная проблема. Мое имя Йцукенг Фывапр.
– Могу я узнать ваше звание?
– заинтересовался седой.
– У меня нет звания, - говорит Йцукенг, порхая ладонями над голограммой, - я стратегический оператор. Дежурный стратегический оператор.
– Каковы ваши полномочия?
– Разбить вас, Пол. Так же, как это было в триста восьмом и триста четырнадцатом.
– В Тау это вам не удалось.
– У вас было восьмикратное превосходство в боевых
– Игрового?
– прохрипел адмирал, - ты сказал - игрового?
– Вы не ослышались.
– Игрового, твою мать! Сейчас я кое-что покажу тебе, Кенгуру или как тебя там...
По экрану ползут кадры: длинный-длинный, уходящий во тьму конвейер, вдоль которого стоят худые, изможденного вида люди, и что-то собирают с помощью стационарных пультов. Среди них полно женщин и подростков. Комната, где они же спят вповалку друг на друге. Ребенок, закутанный в серую простыню, сам делающий себе укол в покрытую глубокими язвами руку. Космодром... да, космодром, унылое, плохо освещенное ночное поле, с которого с ревом взлетают стреловидные металлические конструкции. Толпа людей за забором, пальцы, вцепившиеся изнутри в проволочную сетку. Багровый отсвет дюз на запрокинутых вверх лицах, рты, открытые в напутственном крике, сжатые кулаки...
– Попытка ограниченного деморализующего воздействия, оператор. Рекомендуется немедленно прервать связь. Активировать...
– Оставь, Кларисса - мягким тоном вполголоса говорит Йцукенг, словно боится обидеть коммутационную программу.
– Это что, по-твоему, игры, сынок?
– сверлит Йцукенга взглядом из-под кустистых седых бровей адмирал, - миллиарды убитых! Миллиарды, чья жизнь превращена в настоящий ад!
– Ваше плачевное положение - следствие ваших же стратегических и тактических просчетов. Вы напали первыми, адмирал. Позвольте напомнить вам это.
– За последние двадцать лет мы потеряли половину колоний. Это самый настоящий, неприкрытый геноцид. Мы ждали такого от Чужих, но... но человек проливает кровь человека!
– Мне ничего не известно про колонии... наступательные операции не моя специальность. И потом, извините, вы, некоторым образом, не люди.
Стаффорд несколько секунд переваривает сказанное, явно оторопев. Потом выдыхает:
– То есть как это? А кто же мы тогда?
– Видите ли, - любезно говорит Йцукенг, - из показанных картинок можно заключить, что речь идет о генетически измененной популяции. Человеку необходимо много света, солнца, чистой воды, воздуха и свободных пространств. В тех условиях, которые вы мне только что продемонстрировали, человек существовать не может.
Если бы адмирал немного менее владел собой, то он открыл бы рот. Глаза у него уже выпучены, и кожа постепенно начинает краснеть. "Кто кого деморализует, еще вопрос" - мимоходом думает Йцукенг и продолжает:
– Наконец, вы обратились в принципе не по адресу. У меня нет полномочий вести какие бы то ни было переговоры. Следует обратиться к дипломат-стратегам. Вам должны быть известны каналы...
– Они не идут на контакт. Уже четвертый год.
– Значит, было сочтено целесообразным прервать с вами дипсвязи.