У края бездны
Шрифт:
–Ехать совсем ничего, тут не далеко – шесть часов, и мы там. Вы и я. И всё узнаем.
Маша улыбнулась, вытягивая сквозь трубочку колу из пластикового стакана. Выпустив трубку из губ, произнесла, продолжая улыбаться:
–Мы договорились говорить друг другу «ты».
–Ты и я. Я и ты.
–А моя работа?
Павел видел, что Маша согласна была ехать с ним даже очень далёко. Спеклась красивая в своей психушке. Поди, главврач, приставал постоянно. Но он этого упыря убедит, что надо впредь быть предупредительнее с подчинёнными работницами, особенно молоденькими и беззащитными.
Павел «вцепился» в «жертву» плотно:
–Возьми отпуск без содержания. Можно причину уважительную придумать. А денег у меня много. Погудим. Лето ведь! А оттуда своим ходом, в обход Украины.
Маша рассмеялась.
–Шутишь, да?
–Насчёт поездки, говорю серьёзно. Едем?
–Нет.
–Решайся! Тут близко!
–Едем… Но я боюсь.
–Чего? Меня боишься?
Маша стушевалась.
–Не-е-ет… А вдруг всё правда?
Павел помрачнел. В его голове тоже всё настойчивее звучала мысль, что написанное Алешковским являлось чудовищной правдой, предостережением, доставленным из будущего. Объяснить это, опираясь на общепризнанные представления о законах физики и строении нашего мира, было невозможно. Языческая вера в потустороннюю силу брала вверх в атеистической душе Павла. Он начинал верить в то, во что верить было невозможно. Написанное в тетради являлось правдой (Неужели это так?!), и Павел чувствовал, как холодеет всё внутри. Но там описана Эра Благоденствия. Значит, всё завершится хорошо. Зачем тогда предостережение? Неужели существовал вариант «рокового» развития событий?…
Расставшись с Машей, Павел поспешил в управление за отпускными. Он уже видел себя обнажённым, сжимающим в объятиях покорную Машу, уже гладил её стройные ноги, послушно раздвигаемые в стороны…
–В облаках витаешь? – из бухгалтерии выходил Миша Соболев.
Павел стряхнул наваждение, обрадовался – всё складывалось, как нельзя лучше! Соболева искать не придётся, сам пришёл, как зверь на ловца.
–Ты что тут? – спросил Павел.
–Справку взял о зарплате.
–Очередной кредит? Сто восемьдесят седьмой? Мишка, когда ты остановишься?
Оба расхохотались. Павел легко, Миша с долей грусти. Миша заметил:
–Куда без них, проклятых? Вообще, в крепостного превратился…
–В отпуск, Михаил! В отпуск надо валить, как я! Нужен моральный отдых!
–Ну, ты вернёшься – я следующий!
Павел с усмешкой удержал друга:
–Ты мне нужен. Подожди. Я сейчас, бумаги на баблосы подпишу, и поговорим.
Из бухгалтерии, в сопровождении Соболева, Павел направился к банкоматам, которые располагались в специально обустроенном помещении.
–Миха, выручай!
Соболев вмиг смекнул, скривился, как от зубной боли.
–Паша, только не машину!
–Её родимую. Одолжи, братишка!
–Ха, эту тачку мне подарили, или тебе? Или ты
–Миша, не заводись! Тебе машину подарили, тебе! Если бы мне – ты бы просил, а не я! Здесь не далеко. Смотаюсь на десять дней и верну в целости. Я же аккуратный водитель!
–Убью тебя как-нибудь, – Соболев уже согласился.
Павел любовно пропел:
–Обязательно, друг мой! Даже, перед убийством, можешь проделать какие-нибудь жуткие, бесчеловечные пытки…
–Так и будет!
–Что так долго, десять дней? – разговор перешёл в деловой режим.
–Сначала местный краеведческий музей, потом много моря. Ты усекаешь, про что я…
–Серёжин, ты противный тип, – Соболев покорно извлёк из кармана брелок с ключом от своей «лады-приоры», и впихнул в ладонь Павла.
Павел улыбнулся, сжав ключи.
–Противный – не мужское слово!
–Убью! – Миша был спокоен, как никогда.
Банкомат что-то долго мудрил, читая карту, прежде чем отдать наличные.
–С ума сошел? Зачем все снял со счета? – поразился Соболев, видя, как Павел забирает толстые кипы тысячных.
–В городе переброшу на другую карту другого банка. У того банка везде филиалы и куча банкоматов. Он крутой. А этот платит мзду нашему управлению, потому и переводят зарплату только на него…
–Ш-ш-ш…
–Да, да… Пусть все слышат! Он обеспечивает управление постоянной «спонсорской» помощью, потому нам на его карты сбрасывают зарплату, а он комиссии берёт бешенные и, вообще… все хитрожопые и хитромудрые!
–Я всё понял, – Соболев успокаивающе похлопал рукой по плечу Серёжина. – Не кипятись. Наши все так делают – забирают наличные и вносят на карты других банков.
–Зачем тогда спрашивал?
–Хотел позлить… Перед отпуском…
–Спасибо, друг!
–Всегда рад помочь… Машину дал на десять дней, имею право чуть-чуть поглумиться!
–Твоё право!
–Моё право, – согласился Соболев.
–Пожелаешь мне удачи? – спросил Павел.
–Не зайдёшь в родной кабинет, на пару часов общения с остроумным Килькиным?
–Пошли они куда подальше, и родной кабинет, и остроумный Килькин! – откровенно признался Павел, со смехом.
–Тогда, удачи! – указал Соболев на выход из управления.
–А эти объятия, какие показывают в американских фильмах, мол, мы одна семья, напарники и так далее, они будут?
Рука Соболева упорно показывала на выход.
–Когда вернёшься, если выживешь, конечно, тогда и обнимемся!
–Ну, и пожелания! – покачал головой Павел. Прокричал. – Соболев, ты всегда был грубияном!
–Двигай, двигай, отпускник!…
Усевшись в Соболевскую «приору», Павел вздохнул глубоко – итак, он затеял забавную отпускную авантюру. Если повезёт (должно повезти на все сто!) – будет секс и маленькое неофициальное расследование, затеянное ради удовлетворения личного любопытства.
От управления Павел отогнал машину Соболева на автостоянку рядом со своим домом. Поднявшись к себе, уже в прихожей, он вздрогнул от неожиданности – в кармане летних тонких брюк завибрировал сотовый.