У любви есть время
Шрифт:
От переполнявших эмоций Аэлита больше не могла сидеть на диване. Она встала и прошла к окошку. На улице по-прежнему стояла серая и пасмурная погода. Как раз под стать её настроению.
– Аэлита, я не могу так поступить, – услышала она голос Максима за спиной. – Я взял на себя ответственность за жизнь своего пациента. Я не могу вот так просто возложить её на кого-то другого. У меня достаточно опыта и знаний, чтобы вылечить этого пациента, и я не уверен, что у другого врача их хватит.
– Максим, что ты такое говоришь? Мы же
– А ты знаешь, что такое квалифицированный специалист? – этот вопрос мигом перенёс Аэлиту в учебную атмосферу, когда она слушала лекции в институте. Она развернулась и посмотрела на него с удивлением, а он продолжил:
– По большей части это человек, у которого хватило денег, чтобы приобрести диплом, доказывающий это. И ты хочешь, чтобы я передал жизнь своего пациента в руки какого-то недоучки? Я повторяю, речь сейчас идёт о жизни человека.
– А моя жизнь значения не имеет?
Максим положил руки на колени и, с усилием встав с дивана, прошёл поближе к ней. Аэлита не могла вспомнить, когда последний раз видела его таким напряжённым.
– Аэлита, ты сейчас стоишь передо мной, слава богу, в добром здравии. А у Ивана Игнатьевича целый набор болячек, благодаря которым он балансирует между жизнью и смертью. И свою жизнь он доверил мне. Назначенное мной лечение даёт положительную динамику. Я должен довести своё дело до конца иначе он может и не выжить.
Максим говорил будто с трибуны мира, а Аэлита чувствовала себя всего лишь одной из его многомиллионных слушательниц.
– Ты… стал так категоричен из-за моей беременности, да? Тебе противна… даже сама мысль о ней, – запинаясь проговорила она.
– Мне противно думать о том, что ты… о причинах твоей беременности.
– Но, Максим, я же… не виновата… – Аэлита растерялась и слишком поздно поняла, что начала оправдываться, использую неверные слова. Максим даже не дослушал её.
– Не виновата в чём? Ты мне то и дело говоришь о том, как ненавидишь его.
– Это правда. Но я же говорила тебе, что Павел помешан на мне.
– Ты хочешь сказать, что спишь с ним не по доброй воле?
Этот разговор приобретал грязноватый оттенок. Аэлита почувствовала отвращение. Ей не хотелось залезать в такие дебри.
– Максим, пожалуйста, давай не будем рассматривать это под микроскопом. Я просто скажу тебе: Павел собственник и он считает нормальным брать то, что считает своим по праву.
– Ты не ответила на мой вопрос, но я и так всё понял…
– Что ты понял? Я с ним не по доброй воле, а по воле то, что я его жена. Павел страшный эгоист. Не стань я его женой, между нами ничего и никогда бы не было. Но я ею стала, и он не считает правильным отказываться от всех привилегий, которые даёт этот статус, потому что твоего благородства у него нет.
Он грустно улыбнулся, а потом, посмотрев в потолок, тихо произнёс:
– Ты сейчас
– Максим, я знаю, что сама всё испортила… Из-за минутного порыва гнева я сделала ошибку, последствия которой так и тянутся… Но я хочу всё исправить! Помоги мне, пожалуйста! – Аэлита часто задышала и заговорила громче. – Я люблю тебя, а его… сил моих больше нет его терпеть! Я бы очень хотела переписать эту историю заново, но это невозможно! Максим, я тебя просто умоляю, спаси меня от него! Увези меня из этого города, прошу тебя!
Она начала захлёбываться в собственных словах. Слёзы готовы были вот-вот ручьём политься из её глаз.
– Аэлита, я тебя обязательно спасу. Твоё спасение – вопрос времени…
– Я устала всё время чего-то ждать! Меня тошнит от этой неопределённости! Мне надоело постоянно теряться в догадках! – Аэлита перешла на крик. Она отказывалась верить, что Максим не хочет делать так, как она просит.
– Тише, Аэлита. Тебе вредно волноваться.
Он говорил это с каким-то безразличием. Или, может, ей тогда так показалось, потому что она почувствовала, что его слова не успокаивают, а злят её.
– Максим… – произнесла она. – Ты должен сделать так, как я говорю. Или я умру…
– Не говори так. Ты что?..
Он наконец подошёл к ней и крепко обнял. Слёзы вырвались из глаз Аэлиты как только её щека коснулась его плеча. Она так давно мечтала о его объятиях, а он только говорил, говорил и говорил. Ей даже пришла в голову мысль, что он сделал это только потому, что она заговорила о смерти.
– Я тебя не понимаю, Максим… Ты же говорил, что любишь меня. Неужели тебе меня не жалко? Я так страдаю, так мучаюсь… Ты же сейчас буквально отдаёшь меня ему… Ты не борешься за меня, не защищаешь… Не понимаю, не понимаю… Почему ты не хочешь помочь мне? Пожалуйста, отбери меня у него!
– Отобрать… тебя у него? Лита, что это значит? Разве ты не моя?
Максим взял её за плечи, заставив тем самым приподнять голову и посмотреть на него.
– Сейчас, вот в эту секунду, ещё твоя, – проговорила она. – Я тебя ещё раз спрашиваю, ты сделаешь так, как я прошу?
Его взгляд вдруг снова стал нежным и глубоким. Надежда затрепетала в ней как воскресившаяся бабочка.
– Аэлита, то, о чём ты меня просишь, невозможно. Но я обещаю, что как только я закончу дела со своим пациентом, мы сразу уедем. Я клянусь в этом!
После его слов в ней заговорило чувство дежавю.
– Максим, ты не хочешь меня услышать…
– Лита… – он медленно провёл рукой по её виску.
– Всё хватит! – она резко оттолкнула его руку. – Я ухожу!
– Нет. Я не могу отпустить тебя в таком состоянии…
– Можешь! Прекрасно можешь! – она толкнула его в грудь, и он сразу отпустил её. – Ты это отлично продемонстрировал во время нашего разговора. – Аэлита вытерла остатки слёз. – Слушай меня внимательно, Максим Петров!