У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем!
Шрифт:
Сразу после князя выступил неизменный лис-распорядитель:
— Хозяюшки, это будет честное, открытое состязание! Каждая из вас постарается сотворить настоящее волшебство — вкусный стол для двадцати своих гостей. Покажете, кто из вас искусница, каких поискать. Кто умеет угодить гостям, не уронив ни своего, ни их статуса и чести рода.
— Похоже, сегодня я с вами попрощаюсь, — якобы расстроенно прощебетала Марийка, притом, что ее буквально распирало от радости, и глаза у этой хитрюшки маленькой загорелись.
А
Стоило Валиану Северному махнуть рукой, давая понять, что время не ждет, пора начинать, я вместе с остальными девицами рванула обыскивать погреб. И сразу поняла, что, как и вчера, к каждой из нас приставлена пара надсмотрщиков, которые представились помощниками и носильщиками.
***
Городская суета сбивала с толку; слишком тесно, шумно, многолюдно в столице. Аверт в разы превосходит Волчий клык не только размерами, но и количеством народа, это особенно остро чувствовалось. И тем не менее, было интересно глазеть по сторонам без плата, а попутно решать весьма непростую задачку: как накормить двадцать знатных персон за пять серебрушек.
Час назад я нахватала в погребе всего, что успела: немного сушеных ягод, яблок и грибов; судок квашеной капусты, овощей, кучку полусгнившего лука и репу. В общем, не густо у меня с бесплатными запасами. Куда как лучше оказался выбор в торговых рядах, где я жадно вдыхала ароматы, от которых слюной исходила не только я, но и два моих сопровождающих.
Мы время от времени сглатывали слюну, засматриваясь на свисающие с крючьев копченые окорока с чудным пряным запахом, у каждого хозяина или хозяйки своим, секретным и трепетно хранимым. Горки маслянистой белорыбицы и рыбки подешевле благоухали дымом плодовых деревьев и ольхи. Исходившая кисловатым запахом, хрустящая белая капустка радовала глаз и обоняние. Моченые яблоки напоминали о лете, и я не удержалась: съела одно. Зеленые огурчики из дубовых бочонков, отдававшие чесночком, смородиновым листом, хреном и укропом так и просились отведать.
В хлебном ряду я старалась и вовсе не дышать, проходя мимо лотков с пшеничными и ржаными караваями и пирогами. Особенно пирогами! С какой только начинкой их не было: мясной, рыбной, маковой, капустной… Я хорошо позавтракала, но такой взрыв ароматов для чувствительного носа любого оборотня — суровая проверка выдержки, тем более, когда никак не можешь определиться с главным блюдом. Ведь на пять серебрушек мяса много не купишь. Если на десять персон еще можно по небольшому куску зажарить, то остальным исключительно квашеной капустой придется довольствоваться. Или гнилым луком!
Я прошлась глазами по ровным рядам разного, умопомрачительно привлекательного парного
— Уважаемый, ата, подождите! — окликнула я мясника, собиравшегося отделить голову от свиной шкуры, на которую положила глаз. — Сколько будут стоить эти остатки былого пиршества?
Обнаженный по пояс волк в плотных штанах и кожаном фартуке дернул серым мохнатым ухом, оглядев меня и двух охранников. Угу, смекнул, небось, торговый проныра, что беднота в сопровождении охранников не ходит. А у меня ведь смотрины! Задание!
— Пять серебрушек. — Мясник решил-таки поживиться за мой счет.
— Да вы что, ата, побойтесь Луну, такие деньги за дырявую скобленую шкуру? — картинно ахнула я. Вцепилась в обожженную сторону шкуры, чтобы руки салом не испачкать, потянула ее на себя. — Да еще с запашком…
— Брехня! — взвился волк, пытаясь выдернуть товар из моих рук. — Кабанчик еще утром хрюкал, видишь разделываю.
— Да она какая-то синяя. Ваш кабан, видать, своей смертью умер, а вы — «хрюкал», — продолжала я торговаться и тянуть на себя шкуру.
«Помощники», стоявшие позади меня, откровенно веселись, но не вмешивались. Ясен пень, полдня таскались за мной по рынку в поисках чего подешевле, мучаясь от голода и скуки, а тут хоть какое-то развлечение.
— А если она синяя, то зачем эта шкура тебе самой нужна? — обиженно взвыл мясник.
— Гостей накормить, — буркнула я.
— Шкурой кабана? — опешил он.
— Какие гости, такая и кормежка, — мрачно усмехнулась я. А потом, вспомнив о том, что в невестах у князя, поправилась: — Я из вашего дохлого кабана мыло сварить хочу.
И, воспользовавшись замешательством мясника, наконец завладела шкурой и головой кабана целиком, чуть не рухнув под ее тяжестью.
— Три! — рявкнул мясник, снизив цену.
— Как вы можете обирать бедную, одинокую…
Наш торг привлекал все больше внимания. Вокруг, как всегда, собирался любопытствующий народ.
— Какая — одинокая? — возмутился ущемленный торговец. — Знамо дело: бедные с охраной не расхаживают!
— Да что б вы знали, любезный, я вообще сирота! А эти, — махнула рукой за спину и продолжила разоряться, — мимо проходили и хотели знакомство свести. По-вашему, не женщина я что ль? На меня уж и внимания обратить нельзя?
Ох, стыд-то какой, этак совсем в хамку превращаюсь! Но ведь кровь из носу, а уложиться в пять серебрушек нужно.
— Уговорила, две серебрушки! — покорно согласился мясник, но быстро пресек дальнейший торг, стоило мне рот открыть: — Иначе ступай отсюдова по добру по здорову!