У мечты нет возраста
Шрифт:
Страх и адекватность вопили об отказе от идеи, а авантюристская жилка и бурное воображение о новой жизни заглушали первый писк. Для согласия потребовалось менее пятнадцати минут хождений по гаражу.
Вещи были собраны неприлично быстро: у Матвея его тревожный рюкзак всегда за спиной, а Нина Петровна обошлась дамской сумочкой с жемчужинами и спортивным костюмом, дескать, заехать в магазины и прикупиться – дело святое. Трапезничать барина планировала в кафе и ресторанах, Светлицкому стало до жути интересно: бабуля знает о нынешних ценах или припрятала слиток золота в бюстгальтере?
Двери в доме заперты, ставни закрыты,
«Пажом», – удивлялся самому себе водитель, постепенно разгоняясь до 10 км/ч и смакуя во рту ранее невиданное чувство «настоящего пацана», что дорвался до руля. По бокам зелень и липкий ветерок, что манит наглую мошкару, сзади – весёлая дива, что своими мультяшными глазами разглядывала каждое облачко, каждый куст и уродливый камень. В этот момент телефон, закреплённый на передней раме, завибрировал. На экране показалось смс-сообщение от контакта «породившая». Матвей закатил глаза и ускорился, следуя намеченному маршруту.
– Матюша, гляди, какая речка! Если мост рухнет, я покажу тебе там красивый бережок.
– Нина Петровна… Не вертитесь, на нас же все смотрят! Сейчас проедем Понтонный мост и будем держаться ближе к обочине, не шатайтесь… До Карачева меньше пятидесяти километров, там перекусим и подзарядимся. Как, вы говорите, звали того местного казанову?
Попавшийся под колёса какой-то слишком длинный камень заставил парнишку вздрогнуть и уверовать во что угодно, лишь бы они добрались до нужной точки в целости и сохранности. Матвей был очень напряжён: постоянно осматривался, неуверенно ехал вперёд и необдуманно кивал на очередной рассказ его спутницы о том, как в далёких годах она ходила в областную филармонию на танцы и боролась за внимание дрыгающихся мужчин.
К управлению коляской Светлицкий привык почти сразу, осталась только неуверенность на большой дороге.
Машин на трассе Р-120 было немного, будний день очистил путь от выходных шашлычников, оставив только редкую газель – из её выхлопной трубы точно кто-то медленно и мучительно умирал. Матвею было так душно и жарко, что лоб покраснел и покрылся испариной. Загорать он привык, но жариться на солнце до степени полной готовности ещё не приходилось.
Зато вечно радостной бабуле было хорошо: она не унималась. Вертелась, тыкала своим пальчиком в плечо водителя, изображала свист птиц… А ещё эти постоянные разговоры, истории из прошлого, вагон и маленькая тележка тем: «а раньше было лучше», относящихся буквально ко всему! Даже воздух, по её мнению, изменился и утратил своё качество.
– Конечно! Вы же едете по трассе! Тут выхлопные газы, вот взять этого… Эй! – крикнул Матвей вперёд, почти поравнявшись с затормозившим газельщиком, что сильно сбавил скорость, – Чего плетётесь?! Даже мы вас скоро обгон…
С переднего сиденья на пацана зыркнул плотный мужик, как говорят, самых упитанных лет: чернобровый, заросший и измотанный постоянными разъездами, он стиснул челюсть и выпятился плечом.
– Доброго пути, –
– Пронесло… – выдохнул Светлицкий и тут же подскочил, уловив чей-то пронзительный скулёж. Наткнулись на живую кочку?
Коляску занесло немного вбок, но автоматические тормоза сработали великолепно: Нина Петровна покачала головой и утверждала, что видела кровь.
Духовно перекрестившись, Матвей обернулся и пошёл проверить, на кого наехал. Полоска из чего-то красного тянулась от места столкновения… В его груди всё замерло. Скрюченный чёрно-белый комок с серым отливом пушился и кряхтел.
– Это небольшой барсук! Ты сбил барсука! – женщина махала своей сумочкой, порицая опасную езду мальчика, – Если он дохлый, то добру пропадать нельзя. Возьми его шкурку мне на перчатки.
– Бабуля! – возмутился Матвей, – Он жив, кажется…
Тут же барсук раскорячился и зашипел, угрожающе пятясь боком на подходившего человека. Его пасть и лапы были не в крови, а в соке красной смородины. Когтистыми лапками он держал веточки с плодами и был явно недоволен, что его обед прервали.
Резким выпадом зверь набросился на ногу Матвея, тот еле успел отскочить. Со страху погибнуть от лесного бешенства, парень хотел было пнуть мохнатого, но промахнулся, и барсук оскалился, готовый сражаться до самого конца.
– Вот так! Давай, Матюша, дай-ка ему по хребтине! Каков наглец!
Уворачиваясь от новой атаки, Матвей проклинал себя за эмпатию к зверям, думал, что сбил милого кролика или норку, готовился к захоронению недалеко от дороги и благодарностям от природы за этот ритуал уважения. А теперь, кажется, могила понадобится именно ему! Что за напасть?
Барсук собрался с силами, выпятил местами плешивую филейную часть и как прыгнул! С визгами! В отчаянии! Матвей так испугался, что подскочил вместе с ним и побежал обратно к коляске.
– Отступаем, отступаем! – фантомный белый флаг поднят человеком, агрессивная дорожная фауна победила на сей раз. Матвей и Нина Петровна под прицелом узких чёрных глазок, что могли только осуждать, отправились дальше.
До Карачева они добирались в тишине: Матвей стыдился своего страха и поражения, а Нина Петровна всё понимала и предоставила мальчика самому себе, лишь изредка шепча о красивых лесах и чересчур разросшимся борщевике.
Подзарядиться дали в первом попавшемся строительном магазине, где клиенты-зомби шатались меж стеллажей с совершенно одинаковыми смесителями, но упорно делали вид, что выбирали смысл своей жизни. Солнце разошлось до +23 и горло молило о холодном квасе или чае из расписных холодильников.
«Так, у меня осталось на расходы где-то рублей 400… Буду экономить. Но, с другой стороны, как мне экономить, если я умру от жажды? Решено».
От контейнера с прохладой веяло жизнью. Ехать под палящим солнцем оказалось труднее, чем Матвей рассчитывал, но все эти страдания и работа окупятся, так ведь? Должна же шляпка и кепка помочь путешественникам не сгореть. Да и эта чудаковатая мадам никуда от него не денется.
– Что брать будешь? – из ларька выглянула молодая девушка с огромными синяками под глазами, ей хотелось прогнать всех людей и закрыться пораньше.