У медведя на бору. Книга сказок
Шрифт:
Итак, свяжем с Ежиком сучку, охраняющую огород, или круг Времени. Беременность у ежей длится около 40 дней. Число 40 также связано со Временем, обрыванием земной пуповины, сорочиной. Образ ежа, традиционно представляемый с яблоком в колючках (символом познания), может, таким образом, иллюстрировать многомерность сознания, многовариантность существований. Одновременность «воплощений». Четвертое измерение, которое обычно связывают со временем.
* * *
Не ветры осыпают пущи,Не листопад златит холмы.С голубизны незримой кущиСтруятся звездные псалмы.Я вижу – в просиничном плате,На легкокрылых облаках,Идет возлюбленная матиС пречистым сыномЖизнь прекрасна, Маша,
Солнечны все дни!
Понятно, что «перемещение» в иное измерение не требует привычных нам механических усилий – не надо никуда бежать (равно как и прыгать из окон). Это достигается включением дремлющих в человеке механизмов сознания, изменением его качества, изменением «точки сборки», смещением фокуса. Физический же человек при этом никуда не исчезнет, а… станет вдруг как-то «не так» на вас смотреть. Будто тот камень, который вы только намеревались подобрать, у вас уже за пазухой. Человек внутренне поменяется, то немногое, что он сочтет возможным сказать, покажется странным, и вы можете лишиться своей лучшей подруги Зины, сочтя ее сумасшедшей, потому что с ней стало «не о чем разговаривать». И может случиться так, что ваш метущий улицы сосед Василий – несостоявшийся по-вашему человек – живет в четырех измерениях, а вы – отличник и публицист – в трех. Обидно. И на вашем «участке» – в трехмерном мире – вы это время, этот холод формы, сполна ощущаете. И Кощея жестокосердного отменить не в силах. Даже общим собранием «пайщиков».
Да, «пляска такая нелегка, – но зато моднее гопака…» 70
Итак, можем ли мы называть пирамиду гробницей? Согласимся, что культура древних была иной. Отношение к смерти и жизни было иным. Главное же то, что «на самом деле» не было и нет специальных мест для смерти и для жизни. Смерть проникает жизнь, жизнь – смерть, они не существуют отдельно, они «ходят парой». Заметим, кстати, что у древних майя не было кладбищ. Они хоронили умерших под полом дома, в котором продолжали жить их внуки.
70
На эту тему есть замечательная книга: Правила для благородных общественных танцев, изданные учителем танцеванья при Слободско-Украинской гимназии Людовиком Петровским. Харьков: Унив. тип., 1825. Говоря о русских плясках, автор сожалеет о том, что «господа танцмейстеры обучают русской пляске по-театральному». По его мнению, «следовало бы выбросить из русских плясок телодвижения, кои не всякий сможет выразить, оставить пантомимы театру и придать шагам наших плясок ход и фигуры такие, чтобы не одному только, двум или трем танцевать было можно, – и не только детям, но и возрастнейшим» (с. 131–132).
В самом жилище – под семейным порогом, под мостом (полом) или в переднем углу избы – хоронили усопших и наши предки (по этнографическим наблюдениям, так хоронили младенцев до конца XIX века).
Издревле на Руси существовали и похороны в земле, и сожжение с погребением праха. Приморские жители отправляли лодку с покойником в открытое море. Умерших погребали в местах и на полях, ставили прах покойников на путях, бывших межею поземельной собственности. Тело не обязательно клали в гроб – часто его оборачивали в луб, такой «гроб» назывался корстой. Существовали также гробы-колоды – два бревна с выдолбленной серединой.
Жилище и особенно место, где лежал умерший, осыпали зерновым хлебом.
И пирамида – не гробница, а мумия фараона – не смерть. Мумия – знак преломления Бытия. Попытка остановить поток, «запечатлеть мгновенье», остановить круженье колеса на точке перехода. Мумия – символ настоящего. Настоящего, становящегося вечностью. Вспомним детскую игру: замри – умри – воскресни. Это то же самое.
Ежегодному возрождению Сотис-Изиды на востоке предшествовали 70 дней пребывания в Дуат, где она, как и другие звезды-деканы, подвергалась, по легенде, бальзамированию.
Мумифицировали не только фараонов. В Каирском музее есть целая коллекция древних мумий и масок, покрывавших их лица, причем глаза на масках открыты, выражение лиц разное. Интересно, что
День сменял ночь, о чем возвещал Петухоголовый. Петушок, вернувший деду с бабой жерновцы.
Я вам расскажу, когда мой дед помирал, вот как он перед смертью. Ходит всё время и сидит, глядит в угол. Глядит, глядит, говорит:
– Матка, погляди-ка ты.
Я говорю:
– Кого-то ты в угол-то всё глядишь, уставивши.
А он говорит:
– Погляди-ка ты, какие цветы-то красивые, от, – говорит, – и гляжу на них, на эти цветы.
А я ужо и побоялась его гневить, говорю:
– Да и правда, какой красивый букет, ну, красотища! – и сама-то туда гляжу.
Глядела, глядела, потом он и говорит:
– Погляди-ка ты, говорит, на лозину 71 (перед домом за дорогой росла), как это занесло их, говорит, и на конях, привязывают прямо на лозинах, погляди-ко, как выделываются мужики-та.
А мне тут-то смешно стало:
– Да иде ж ты видишь, дед?
– Да вот, – говорит, – вси соскочили, вси побежали на могилки 72 .
Я уж тут его стала бояться, дед уже мертвецов видит. Потом раз прихожу я.
– Куда карты-то дела?
Я говорю:
– Какие карты-то?
– Да вот сейчас наши мужики приходили.
– Какие наши?
– Которые наши все деревенские.
Я говорю:
– А хто особенно?
– Да вот которые умерши, – он мне всех и пересчитал.
Говорит:
– Пришли, зовут меня.
Я говорю:
– А куда ж они тебя зовут?
– А на лесозаготовки.
Я говорю:
– А что ты им сказал?
– А я, – говорит, – сказал, что я готов на лесозаготовки.
– А они тебе что?
– Оны, – говорит, – мне сказали, что приказу нет; придет приказ – мы за тобой придем.
И четверг, и пятницу мне всё так говорил. И от за ним пришли. Пришли это за ним в два часа ночи. Он начал справляться 73 . На ногах справляется. Побежал на веранду, приносит оттули пинжачок летний, еще один принес, положил на подушку. Потом мне говорит:
– Положи мне карты на скамейку.
Положила.
– Дай мне закурить.
Я закурить дала, а ведь не курил.
– Ну, заложи мне ноги на кровать, – что у него ноги как бревна были.
И говорит:
– Ну вот и всё, – сделал крестики вот так на руках, – за мной пришли. Вот там всё, я собрал, справил на лесозаготовки.
А я-то говорю:
– Дед, да никак ты меня оставляешь?
Уж он:
– Алля, алля, – доволен, доволен.
Слезы покатились, покатились, всё – умер. Ведь собрал всё, сложил, даже духи положил, одеколон, под подушку. А я говорю:
– Дай-ка, а то выльешь, – я спиртом всё его натирала.
71
Иву.
72
Кладбище.
73
Собираться.
Всё на свете боится времени, но время боится пирамид, говорили древние. Вхождение в вечность – назначение пирамиды. Вот фрагмент одного из погребальных текстов – фрагмент текста усыпальницы фараона Пепи I (эпоха Древнего царства, III тыс. до н. э.): «Нет, не мертвым, ты, о царь, от нас ушел. Ты ушел от нас живым. Великая мать-защитница Нут принимает тебя: „О, Пепи, проснись, поднимись, вставай“».
Итак, пирамиды суть олицетворение взаимодействия Неба и Земли, претворения закона небесного в закон земной. Наверху – одна точка. Всё исходит из нее. Она – дом всему сущему. Внизу – четверка. Четверка элементов, взаимодействие и взаимопроникновение которых творит миры. Грани – их тоже четыре. Четыре пути на небо. Приближаясь к вершине пирамиды, противостоящие друг другу элементы становятся ближе, сливаясь наконец в одной точке – точке включения (в линейном гороскопе, гороскопе, построенном на плоскости, нарисованном на листе бумаги – это центральная точка) – вершине пирамиды.
Наше сознание можно также уподобить пирамиде; взбираясь выше, мы включаем в него всё новые и новые реальности. «Не тюремным от вас ухожу я, друзья, коридором – ухожу я от вас сказочным Млечным Путем».
В какой Вселенной мы находимся? Фильм BBC, 2014
Заключает же Круг Жизни Черепахопанцирный, которого мы соотнесли с Рыбами и последней, довершившей дело ногой. Жизнь выходит из океана. И туда же она устремляется, осознав свою природу. Черепашата, вылупившись, ползут к морю… Их мать, зарывшая свои яйца в землю, не могла их этому научить, но они уверенно направляются к мерцающей отраженным светом воде и свободно себя в ней чувствуют.