У меня есть твой номер
Шрифт:
— Это ужасно! — сочувственно говорю я. — Почему?
— Им нужна читательская аудитория. Нужен запрос, — театрально вздыхает Энтони. — Да ладно. Все это не имеет никакого значения.
— Конечно же, имеет! — с воодушевлением не соглашаюсь я. — Давайте притворимся читателями, напишем редактору, что книга просто блеск, и потребуем нового издания.
Я уже начинаю сочинять письмо. Уважаемый сэр. Я потрясена известием, что не будет нового издания этой замечательной книги.Мы напечатаем письма
— А ты купишь тысячу экземпляров? — Энтони вперивает в меня ястребиный взгляд.
— Я… э… Возможно…
— Потому что, Поппи, если издатель выпустит книгу тысячным тиражом и его не раскупят, то положение у меня будет хуже некуда, — скупо улыбается он. — Ты это понимаешь?
Чувствую себя совершенно раздавленной.
— Понимаю, — лепечу я. — Да… Простите.
Встаю из-за стола и начинаю собирать тарелки. Магнус что-то набрасывает на листке и показывает его Феликсу. Он рассеянно улыбается мне, а когда я прохожу мимо, гладит меня по заднице. Но это не поднимает мне настроения. Когда мы снова усаживаемся за стол, чтобы приступить к пудингу, Магнус стучит вилкой по бокалу и встает.
— Я хочу выпить за Поппи, — решительно провозглашает он. — Для меня большая радость, что она входит в нашу семью. Она очень красива, а еще заботлива, забавна и удивительна. Мне страшно повезло.
Он оглядывает свое семейство, словно пытается понять, все ли согласны с ним, и я благодарно улыбаюсь своему жениху.
— Я также очень рад, что мама с папой вернулись домой. — Магнус поднимает бокал. — Мы очень скучали без вас!
— Только не я! — встревает Феликс.
Ванда смеется.
— Конечно, не скучал, чудовище!
— И наконец… — Магнус снова стучит вилкой по бокалу, желая привлечь всеобщее внимание. — С днем рождения, мама! И наилучшие пожелания от всех нас. — Он посылает Ванде воздушный поцелуй.
Что? Чтоон сказал?
Улыбка застывает у меня на губах.
— Ура! — поднимает бокал Энтони. — С днем рождения, Ванда, любовь моя!
Сегодня день рожденияего матери? Но он даже не намекнул мне на это. У меня нет поздравительной открытки. Нет подарка. Как он мог так поступить?
Мужчины такие свиньи!
Феликс достает из-под стула сверток и вручает его Ванде.
— Магнус! — в отчаянии шепчу я, когда он садится. — Ты не сказал мне, что сегодня день рождения твоей мамы. Ни словом не обмолвился! А должен был сказать!
Я в панике. Это моя первая встреча с родителями Магнуса после нашей помолвки, я им не нравлюсь, а тут еще такое.
— Сладкая моя, что не так?
Почему он такой бестолковый?
— Я должна была купить подарок! — шиплю я, пока Ванда восклицает: «Спасибо огромное, Феликс!» — и разворачивает какую-то старую на вид книгу.
— А! — беззаботно машет рукой Магнус. —
— Какая кружка? — теряюсь я.
— Кружка с надписью «Молодожены». Я оставил ее на столике в прихожей. Мне кажется, она прикольная.
— Не видела я никакой кружки. Я решила, что ты подарил мне ту большую коробку с лентами.
— Какую большую коробку? — Теперь ничего не понимает он.
— Ну, моя дорогая, — со значением говорит Энтони своей супруге, — у меня тут кое-что для тебя есть. Минутку…
Он встает и идет в холл.
О боже. Нет. Пожалуйста. Нет…
— Думаю… — начинаю я прерывающимся голосом, — думаю, я могла… по ошибке…
— Какого?.. — доносится из холла голос Энтони. — Чьих это рук дело?
Спустя мгновение он появляется в комнате с коробкой в руках. Вид у нее ужасный. Оберточная бумага разорвана, из коробки до пола свисает кимоно.
Я чувствую, как горит лицо. С трудом выдавливаю:
— Простите… Я думала… думала, это мне. И потому… открыла ее.
Гробовое молчание.
— Солнышко… — шепчет Магнус и замолкает.
— Ничего страшного! — весело щебечет Ванда. — Давай сюда. Мне наплевать на упаковку.
— Но здесь было кое-что еще! — Энтони роется в оберточной бумаге. — Где она?
И тут я понимаю, о чем он говорит, и скулю про себя. Только я решаю, что хуже быть не может, как убеждаюсь в обратном. И погружаюсь в новые, неизведанные глубины отчаяния.
— Я думала… Вы имеете в виду… — запинаюсь я, красная как рак. — Вы об этом? — Высовываю из-под топа краешек комбинации, и все пялятся на него как громом пораженные.
Сижу за обеденным столом в нижнем белье будущей свекрови. Это похоже на страшный сон, ты просыпаешься и думаешь: «Слава богу, это не на самом деле!»
Все остолбенели с отвисшими челюстями, как на картине «Крик» не помню кого.
— Я… я отдам ее в химчистку, — наконец произношу я хриплым шепотом. — Простите.
Вечер получился ужасным. Остается только один выход — продолжать пить вино до тех пор, пока меня не охватит полное безразличие или я не отключусь.
Ужин закончен, все делают вид, что забыли о комбинации.
Они решили обратить случившееся в семейную шутку. И это очень мило с их стороны, вот только Энтони то и дело выдает нескладные, якобы забавные замечания типа: «Откроем шоколадные конфеты? Если только Поппи уже не слопала их». Знаю, предполагается, что у меня есть чувство юмора, но я каждый раз вздрагиваю.
Теперь мы сидим на антикварных бугристых диванах в гостиной и играем в «Скраббл». Все Тэвиши сходят с ума по этой игре. У них есть специальная доска, роскошные деревянные фишки и даже книжка в кожаном переплете, куда они записывают счет. Ванда постоянно выигрывает, а Магнус не слишком отстает от нее.