У меня есть твой номер
Шрифт:
— Хочу спросить у вас, — спокойно говорит он, — что такого есть в этих Тэвишах? Отчего вы считаете их выше себя? Их профессорские звания? Или у них какие-то особенные мозги?
— Все! Они просто… Ведь вы уважаете сэра Николаса, правда? Прилагаете столько усилий, чтобы оправдать его.
— Да, я уважаю его. Конечно, уважаю. Но я не считаю, что стою ниже его. Он не заставляет меня чувствовать себя человеком второго сорта.
— Я не чувствую себя человеком второго сорта! Вы ничего не знаете об этом. Поэтому… не надо больше!
— Сдаюсь. — Сэм поднимает руки. — Если я не прав,
Мы молчим. Он закрыл эту тему. Сдался. Я победила.
Но почему я не чувствую себя победительницей?
— Простите. — Сэм прикладывает к уху телефон. — Викс, что случилось?
Он встает и выходит в тамбур, и я глубоко вздыхаю. Ноющая боль вернулась, она угнездилась где-то под ребрами. Но я не могу понять ее причины — то ли она возникает из-за того, что Тэвиши не хотят, чтобы я выходила замуж за Магнуса, то ли я нервничаю из-за всей этой эскапады, то ли просто чай чересчур крепкий.
Вспоминаю ссору Тэвишей в церкви. Я бы хотела ничего не знать. Хотела бы прогнать это темное облако из своей жизни, хотела бы обрести прежнее счастливое состояние.
Сэм возвращается, садится на свое место, и мы молчим. Поезд вдруг тормозит в чистом поле, и в вагоне становится странно тихо.
— Ладно, — говорю я. — Ладно.
— Что «ладно»?
— Ладно, вы правы.
Сэм ждет продолжения. Поезд дергается и снова замирает, словно лошадь, раздумывающая, что ей делать, а потом медленно набирает скорость.
— Но я ничего себе не навоображала. Я подслушала разговор Тэвишей. Они не хотят, чтобы Магнус женился на мне. Я из кожи лезла, чтобы им понравиться. Играла в «Скраббл», пыталась участвовать в их беседах и даже прочитала книгу Энтони. ® Но я никогда не стану такой, как они. Никогда.
— А зачем это вам? И с какой стати вы хотите стать похожей на них?
— Ну да, с какой стати кому-то хотеть быть мозговитой знаменитостью, выступающей по телевизору?
®
Всего четыре главы, если честно.
— У Энтони Тэвиша большие мозги, — монотонно говорит Сэм. — Большие мозги — это все равно что большая печень или большой нос. Почему вас гложет неуверенность в себе? А если бы у него был большой кишечник? Вы тогда тоже чувствовали бы себя неполноценной?
Я невольно прыскаю.
— Строго говоря, он урод, — продолжает Сэм. — Вы готовитесь стать членом семейки уродов. Когда в следующий раз испугаетесь их, представьте большую неоновую вывеску над их головами, на которой написано: УРОДЫ!
Я смеюсь.
— Вы ведь так не думаете.
— Именно так я и думаю. — Он совершенно серьезен. — Эти умники мнят себя исключительными. Они пишут статьи и ведут телешоу, чтобы продемонстрировать всему миру свою исключительность. Но вы каждый день делаете куда более полезную работу. Вам
Уверена, что-то в его словах не так, но я не могу понять, что именно. Но мне опять становится тепло. А я и не думала никогда, что сделала сотни людей более счастливыми.
— А вы? Вы сделали? — не удерживаюсь я.
— Я работаю над этим.
Проезжая через Уокинг, поезд замедляет ход, и мы молча смотрим в окно.
— Но дело не в них, — наконец говорит Сэм. — А в вас.В вас и в нем. В Магнусе.
— Знаю, — отвечаю я. — Знаю.
Странно слышать имя Магнуса из его уст.
В этом есть что-то неправильное.
Магнус и Сэм очень разные. Словно сделаны из разного материала. Магнус такой искрящийся, такой подвижный, такой яркий, такой сексуальный. Но капельку зацикленный на себе. ® А Сэм такой… прямой и сильный. И великодушный. И добрый. Ты знаешь, что он всегда заступится за тебя, что бы ни случилось.
®
Я могу сказать об этом, потому что он мой жених и я его люблю.
Сэм смотрит на меня и улыбается, словно читает мои мысли, и мое сердце слегка екает, как бывает всегда, когда я вижу его улыбку…
Счастливая Уиллоу.
Эта мысль возникла у меня в голове без всякого предупреждения. Я ничего такого не имела в виду. То есть имела, но я просто хочу, чтобы им было хорошо, как друг… нет, не друг…
Я краснею.
Краснею из-за того, что мысли у меня такие глупые и бестолковые. Но об этом никто кроме меня не знает. Так что можно не волноваться. Сэм ведь не умеет читать чужие мысли и потому не поймет, что он мне нравится…
Нет. Довольно. Это смешно. Это не так. Не так.
— В чем дело, Поппи? — обеспокоенно спрашивает Сэм. — Простите. Я не хотел вас расстроить.
— Вы меня не расстроили. Я рада, что мы поговорили на эту тему. Действительно рада.
— Это хорошо. Потому что… — Он останавливается на полуслове, чтобы ответить на звонок. — Викс? Есть новости?
Сэм опять выходит, а я смотрю в одну точку, желая, чтобы мое сердце утихло, а мозги встали на место. Нужно перезагрузить их. И не сохранять изменений.
Желая создать подобие деловой атмосферы, лезу в карман за телефоном и проверяю, есть ли сообщения, затем кладу его на стол. Об истории с запиской ничего нет — этот вопрос, должно быть, обсуждает узкий круг высокопоставленных лиц.
— Вам все-таки придется купить новый телефон, — вернувшись, говорит Сэм. — Или вы собираетесь выкапывать все свои телефоны из урн?
— Где же их еще взять? — пожимаю плечами я. — Только в урнах и на помойках.
На телефон приходит письмо, и я автоматически тянусь к нему, но Сэм опережает меня. Наши руки соприкасаются, а взгляды скрещиваются.