У меня есть твой номер
Шрифт:
Идем назад, мимо девушек, собравшихся вокруг стола с закусками, мимо зимнего сада, к огромным двойным дверям. Телефон вибрирует, и я незаметно достаю его. Вдруг объявился Магнус…
Смотрю на экран и не верю своим глазам. Издаю сдавленный писк, и Сэм бросает на меня недоуменный взгляд.
Я кликаю на сообщение, отчаянно надеясь, что в нем не будет того, чего я так боюсь…
Черт. Черт.
Меня переполняет отчаяние. Что мне делать?
— Э… Сэм, — окликаю я придушенным голосом, — подождите минутку.
В свою защиту могу сказать лишь одно: знай я, что Сэм окажется втянутым во вселенский кризис с утечкой документов, советниками правительства и теленовостями, я бы не стала посылать письмо его отцу. Конечно, не стала бы.
Но ведь я ничего не знала. И отправила письмо. И теперь…
— В чем дело? — нетерпеливо интересуется Сэм.
С чего начать? Как подготовить его?
— Пожалуйста, не сердитесь…
С таким же успехом можно попытаться затушить пожар, швырнув в огонь кубик льда.
— За что? — Голос Сэма кажется мне зловещим.
— Я… — Старательно откашливаюсь. — Я думала, что поступаю правильно. Но теперь вижу, что вы с этим можете не согласиться…
— Да что вы тут… — Он осекается и, кажется, начинает о чем-то догадываться. — Этого только не хватало. Не вздумайте заявить, что рассказали обо всем своим подругам…
— Господь с вами! — ужасаюсь я. — Конечно же, нет!
— А что тогда?
Почему-то становится чуть легче. По крайней мере, я ничего не разболтала. По крайней мере, не продала всю историю «Сан».
— Это семейное дело. Оно касается вашего отца.
Сэм молчит.
— Я была страшно огорчена из-за того, что вы с ним не общаетесь. И ответила на его письмо. Он жаждет видеть вас, Сэм. Вы никогда не приезжаете в Хэмпшир, не встречаетесь с ним…
— Ради всего святого! У меня действительнонет времени на это.
— У вас нет времени на собственного отца? Знаете что, мистер Важная Персона, возможно, ваши приоритеты расставлены несколько неверно. Я знаю, вы заняты, знаю, этот кризис — дело первостепенное, но…
— Поппи, ни слова больше. Вы очень сильно ошибаетесь.
От его холодности я свирепею. Как он смеет быть таким самоуверенным?
— Боюсь, это вы ошибаетесь! — почти кричу я. — Ваша жизнь проходит, а вы не способны включиться в нее! Может, Уиллоу права?!
— Простите?
Сэм уже не так бесстрастен, нет, он явно мечтает растерзать меня.
— Вы готовы все упустить! Упустить отношения, которые могут дать вам так много, потому что не хотите говорить, не хотите
Сэм озирается.
— Поппи, остыньте. Вы слишком эмоциональны.
— Ну а вы слишком бесстрастны! Совсем как стоик!
Так и вижу римских сенаторов, сидящих в ожидании, когда их убьют.
— Знаете что, Сэм? Вы превращаетесь в камень.
— В камень? — поражается он.
— Да, в камень. Однажды вы проснетесь статуей, но не узнаете об этом. Окажетесь замурованным в себе самом. — Мой голос дрожит. Хотя я не понимаю почему. Какое мне дело, превратится он в статую или нет?
— Поппи, я понятия не имею, о чем вы. Но сейчас не время. (Звонит его телефон.) Привет, Викс. Ладно, уже иду.
Я хватаю его за руку:
— Знаю, вы пытаетесь разобраться с кризисом. Но на свете есть старый человек, который ждет от вас вестей, Сэм. Он мечтает повидать вас. Поговорить с вами, пусть всего пять минут. И знаете что, Сэм? Я завидую вам.
Сэм резко выдыхает:
— Черт возьми, Поппи. Повторяю, вы ошибаетесь.
— Неужели? Да я все бы отдала, только бы оказаться на вашем месте. Только бы увидеть моего папу. Вы и не подозреваете, какой вы счастливый. Вот и все, что я хотела вам сказать.
Быстро вытираю слезы.
Сэм молчит. Просто смотрит на меня. А потом тихо произносит:
— Послушайте, Поппи, я могу понять, каково вам. Семья для меня не пустой звук. У меня очень хорошие отношения с отцом, и я вижусь с ним, когда могу. Но все не так просто, ведь он живет в Гонконге.
Чуть не задыхаюсь от ужаса. Родные люди до такой степени утратили связь между собой? И Сэм даже не знает,что его отец вернулся в Англию?
— Сэм! — вырывается у меня. — Вы не понимаете! Он вернулся. И живет в Хэмпшире! Хочет вас видеть. Он прислал вам письмо. Вы его не прочитали?
Сэм хохочет, а я чувствую себя оскорбленной.
— Ладно, — наконец говорит он, вытирая глаза, — давайте начнем сначала. Давайте все проясним. Ведь речь идет о письме Питера Робинсона, правильно?
— Нет! О письме…
Затыкаюсь на полуслове. Робинсон?Робинсон? Хватаю телефон и проверяю адрес. А я-то думала, что это Питер Рокстон. Мне казалось очевидным, что отца Сэма зовут именно так.
— Вопреки вашим предположениям, я прочиталэто письмо. И предпочел проигнорировать его. Поверьте, Питер Робинсон вовсе не мой отец.
— Но он подписался «папа», — ничего не понимаю я. — Он так и написал. «Папа». Он ваш… отчим? Или приемный отец?