У метро, у «Сокола»
Шрифт:
– При исполнении? Что же он исполнял? Полонез Огинского?
Полонез этот – не сам, разумеется, а его название, хотя там и мелодия простенькая – все знали благодаря одноименному фильму, который часто крутили по телевизору. И потому, что Огинский был поляком (а народная Польша в прошлом году праздновала какую-то дату), и в преддверии юбилея Победы, а фильм про войну.
– Или без статьи тебя самого в сарае… – кипел Жунев.
Панасенко презрительно чуть качнул головой, как бы сбрасывая неинтересную
Жунев явно сейчас на взводе… Лучше упредить.
– Григорий Иванович, вы с чем пожаловали? – спросил Покровский Панасенко.
Тот неспешно сел.
– Накануне убийства тети Нины, в районе двадцати двух, какой-то хрен отирался ровно на месте убийства, присматривался.
На руке у Панасенко татуировка, на запястье, ГРИША вытатуировано, и ведь у Жунева забавным совпадением на том же месте татуировка с именем.
– Это от бандюков твоих сведения? – это, конечно, Жунев спросил, вытирая со лба пот большим платком в бело-голубую клетку.
– Сведения от надежного человека, знающего толк в предмете. Человечек что-то выглядывал или кого-то ждал. Среднего роста, плотный, был в светлой, возможно серой короткой куртке, ушел из Чуксина в сторону станции. Руки в карманы, немного сутулится.
Бадаев ходит в куртке руки в карманы. Правда, кажется, не сутулится.
– А лицо этого человечка видел ваш человек? – спросил Пирамидин.
– Лица не видел, но опознает по фигуре, если предъявите кандидата. Неофициально, конечно.
– Ох ведь ты… – начал Жунев, и некоторое время они еще пособачились с Панасенко, которого это даже, кажется, слегка развлекло: мент злится, а укусить не может, и еще два мента – Кравцов и Фридман… Панасенко не знал их фамилий… еще два сопляка сидят и ненавидят, но тоже укусить не могут. В каком-то смысле эта сцена и Покровского развлекла, но показать загадочному информатору некого, подозреваемых нет, а информатор дней через десять уедет на юг.
Сколь долго подозрительный тип топтался, неизвестно, информатор застал минуту, две. Вел он себя спокойно, не дергался, но информатор человек опытный и сразу подумал, что типчик здесь что-то выкручивает.
– Это он, к гадалке не ходи, – говорил Панасенко, Жунев с напускной брезгливостью возражал, что человек по сотням причин мог топтаться на месте будущего убийства. Потом встрял Гога Пирамидин, сказал, что информация любопытная.
– Я пойду квартиру вашей тети смотреть, не хотите со мной? – сказал Покровский. – Сегодня или завтра.
– А зачем ты пойдешь? – нахмурился Панасенко. – Что тебе с тетушкой неясно?
– Испытываю непреодолимое желание, – сказал Покровский.
Ответ этот Панасенко не то что смутил, но как-то сбил.
– Были уже ваши в квартире, – сказал недовольно, но без прежней категоричности.
Договорились
– Что думаете, от себя подозрения отводит? Наплел нам тут близ Диканьки…
Покровский отлично видел, что Жунев Панасенко не подозревает, просто пар выпускает. Но Кравцов отреагировал всерьез:
– В квартире, между прочим, прописана дочь Панасенко. Ему выгодна была смерть тети!
– Ты бы тоже прописал к одинокой тетушке свою дочь, – сказал Покровский. – Все так делают.
– Ты что, забыл, сколько старушек полегло? – выкруглила глаза на Кравцова Настя Кох. – Ты думаешь, это он маньяк, Панасенко?
– Я тут вызнал – он к слепым подбирается, – сказал Жунев.
– К слепым? – осмелился спросить Миша Фридман.
– Ты бы помолчал, сын Сиона многомудрый, – взорвался Жунев и швырнул в Фридмана его объяснительную. – Порви свои каракули. Зачем ты следить за Панасенко вздумал, объясни нам своими словами.
Было некоторое противоречие между «помолчал бы» и «объясни», но «объясни» шло позже. Фридман, довольный успехом в Калуге (хотя успех относительный, ну пропала гиря позапрошлой осенью, и что), воодушевленный въехал в Москву и на светофоре заметил Панасенко за рулем «Волги». Вообразил, что он теперь и сам-с-усам, на авто… Решил, дурак, проследить, вот и оказался заперт. Спасибо Панасенке, что сразу 02 позвонил (где еще не хотели верить и выезжать). А то, что потом начал врать, еще большим дебилом себя представил – тут уж вовсе что комментировать.
«К слепым подбирается» значило, что Панасенко внедряется в одно из районных Обществ слепых. Они осуществляют производственную деятельность на льготных условиях, причем председатель с правом финансовой подписи – лицо, как правило, незрячее, и вынуждено доверять зрячему заместителю. В тесном сотрудничестве с таким председателем Панасенко и собирался расширять свой бизнес.
Удобно, трудно спорить. Это, кстати, не только у нас так бывает. Вон, Коммунистическую партию США возглавляет слепой негр, и ничего.
– А вот по существу сообщения Панасенко, – осторожно сказал Кравцов. – Серая куртка, рост, руки в карманах… Вроде приметы, а вроде и не приметы.
– Сильно лучше, чем когда вообще не было, – сказал Гога Пирамидин. – Сутулится – интересно. Будем работать.
Повидав за эти дни сотни человек на местности, он уже понимал, к кому имеет смысл обратиться повторно. У опытного оперативника сутулость и руки в карманах могут сыграть.
Другое дело, что человек в серой куртке может к преступлениям отношения не иметь.