У нас убивают по вторникам (сборник)
Шрифт:
Маша и Галкин кивнули: кто ж Тощинского не знает, большой человек, знаменитый, популярный.
– Ему один раз сосед не понравился, будто бы тот выпил, а тот всего-то пива, тем более что в аэропорту свободно продают. Если продают – то для кого? Но Тощинский кричит, задерживает отправку самолета. Ольга хотела его урезонить, но ее другие стюардессы увели в сторону, сами стали Тощинского утешать, потом командир корабля вышел, а тот никого не слушает, охрану свою позвал, потом милицию вызвал. И добился своего, сняли человека с самолета. Я, говорит, могу вообще рейс отменить. И ведь отменил бы.
– Самодур, –
– Да не он самодур, а мы дураки, – возразила Людмила. – Принципиальность проявлять надо.
– Тоже верно, – не стал спорить Галкин. – Я бы его самого с рейса снял.
– Вот именно. Пинком под зад, – сказала Маша. И спросила: – Что дальше-то?
Она привыкла, что рассказы Людмилы, как это всегда бывает в правильной литературе, имеют начало, развитие и конец.
Но на этот раз литературы не вышло: больше ничего не было, тем история и кончилось.
Однако бывают парадоксальные случаи: начатое в одном месте может закончиться в другом.
В вагоне послышались какие-то резкие крики. Галкин, хоть был в этом вагоне гостем, но он все-таки тоже проводник и, к тому же, мужчина, он встал и пошел посмотреть, что такое. Но быстро вернулся, вошел, закрыл за собой дверь и сказал с улыбкой:
– Вы не поверите!
– Что? – в два голоса спросили женщины.
– Тощинский! И опять скандалит!
Действительно, это был депутат, член многих комитетов, известный всей стране человек – Виктор Эмильевич Тощинский. Он был в городе Саратове по важным делам и захотел уехать поездом, так как ближайший самолет только утром, а поезд вот он, вечерний, утром уже в Москве. Естественно, ему взяли билет в лучший мягкий вагон, но по какому-то недоразумению в его купе оказалась посторонняя женщина. Помощники и охранники прошлись по вагону, чтобы найти пустое купе. Не нашли, везде сидели два человека или один. Можно было, конечно, людям из свиты сгруппироваться в одном купе, освободив для шефа пустое автономное пространство, но Тощинского заело. Он кричал, что хочет ехать на купленном для него месте, а женщина должна убраться туда, куда ей укажут проводники, чтобы не мешать государственной деятельности Тощинского, ибо он ею не перестает заниматься даже в дороге. Но женщина, которую звали Анна Антоновна и которая, как потом выяснилась, была педиатр (то есть, следовательно, и не такие капризы повидала), оставалась совершенно спокойной, показывала Тощинскому свой билет и говорила, что она никуда отсюда не уйдет. Тощинский сначала убеждал ее с юмором:
– Дамочка, вам же лучше, с мужчиной опасно ехать, я не знаю, как вообще дорога такие билеты продает – в одно купе разнополым людям, а вдруг я на вас нападу? Так что лучше идите к такой же женщине в соседнее купе и не вводите меня в искушение.
– Идите сами, куда хотите, если вам тут не нравится, – ответила Анна Антоновна.
Тощинский разгневался:
– Ну хватит! – сказал он. – Ее добром просят, как человека! Могу и по-другому попросить!
– Это на каком же основании?
– Ты что, не понимаешь? – изумился Тощинский. – Кто ты, и кто я вообще! Ты соображаешь, нет?
– А кто вы? – спросила Анна Антоновна.
– Да ладно, – махнул рукой Тощинский, – нечего придуриваться! Меня вся страна знает.
– А я не знаю.
– Ну перестань, перестань, – даже поморщился Тощинский от такой явной
– Я телевизор лет двадцать не смотрю, – сказала женщина.
– И газеты не читаете?
– Не читаю.
– И фамилию мою не слышали?
– Нет.
Бог знает, в самом ли деле Анна Антоновна ничего не слышала о Тощинском, фамилию которого, действительно, не знали только грудные младенцы, или ей хотелось таким образом защитить свое достоинство, факт остается фактом – она не признавалась.
– Объясните ей! – приказал Тощинский помощникам и охранникам.
Те, как умели, объяснили.
– Очень приятно, – сказала Анна Антоновна. – А документы можно посмотреть?
Тощинский выпучил глаза и побагровел. Врач, присутствовавший в свите, лихорадочно вспоминал, какие лекарства имеются в его походной аптечке. Но Тощинский справился с приступом остолбенения, вырвал из кармана красную книжечку, раскрыл, сунул в глаза Анне Антоновне.
– На! Пропуск в рай – и то меньше значит! Мне по статусу положено отдельное купе, поняла?
– Так идите и займите любое, – хладнокровно ответила Анна Антоновна. – А мой билет на это место в этом купе, и я никуда не уйду.
Тут как раз подошел Галкин и, понаблюдав немного, благоразумно удалился. И рассказал Маше и Людмиле, что какая-то странная женщина не хочет уходить со своего места, да к тому же не узнает Тощинского.
– Стас! – завопил Тощинский, обращаясь к шкафообразному мужчине, который мог пройти в дверь только боком. – Выкинь ее отсюда! Выведи и расстреляй! Живо!
– Женщина, пойдемте, – сказал Стас почти мягко и протянул Анне Антоновне руку.
Но та, миниатюрная, быстро влезла с ногами на диван, забилась в угол и закричала:
– Безобразие! Нападение на человека! Я защищаться буду!
И она выхватила из сумочки маникюрные ножницы.
Стас застыл. Он был человеком женатым и знал, что рассерженная женщина с ножничками в руках страшнее террориста с автоматом. В того, по крайней мере, можно сразу же выстрелить, а в женщину стрелять не с руки. Тощинскому хорошо, у него депутатская неприкосновенность, а Стаса и посадить могут за превышение необходимой обороны.
– Между прочим, – раздался вдруг из соседнего купе стариковский, но громкий и ясный голос человека, привыкшего к публичным выступлением, – я готов быть свидетелем по делу об угрозе и нападении. Как адвокат и правозащитник обещаю большие неприятности!
– Это кто там еще? – поразился Тощинский.
– Да так, – ответил второй охранник, закрывая дверь в купе правозащитника.
Тощинский, человек смекалистый, понял, что легче сделать все чужими руками. Лучше служебными – чтобы был вид законности.
– Проводница! – закричал он. – Быстро сюда, у вас бардак тут!
Пришла Людмила. Маша следовала за нею, а за Машей шел и Галкин, правда, почти не видный из-за ее крупной фигуры.
– Здравствуйте, – официально сказала Людмила. – В чем дело?
– Найдите ей место! – приказал Тощинский. – Ваша железная дорога виновата, вы и разбирайтесь!
– Пассажир должен занимать место в соответствии с тем, которое указано в билете, – сказала Людмила. – Если место по какой-то причине не устраивает, проводник может по желанию пассажира предоставить ему другое при наличии свободных.