У нас в Заримании
Шрифт:
Въезд в Лаварию состоялся уже в сумерках.
По стенам горели факелы.
Эльфийская дева ехала во главе колонны. Белоснежный, вычищенный конь под роскошной попоной, нес на себе девушку в сияющих доспехах. Она не надела шлем и вечерний ветерок ласкал ее румяное лицо и трогал локоны невидимыми пальцами.
В левой руке Дева держала свой штандарт.
По правую руку от нее ехал принц Парм, а по левую-маршал Конрад дель Вин. Оба богато одетые и вооруженные.
За ними ехали рыцари охраны, капитаны,
– Перепьются и начнут резать друг друга из-за девок. Я то их знаю, донна.
– Тогда вели выдать им вина и мяса. Пусть устроят шашлычок на берегу.
– Простите, донна?
– Не стоит парней обижать. Они заслужили свой праздник.
Трубили трубы, били барабаны, развевались флаги.
Городские ворота были увиты гирляндами цветов. Навстречу вышли празднично одетые горожане и латники гарнизона с факелами в руках распевая молитвы и проявляя свою радость, словно к ним явился, по меньшей мере, ангел небесный. Многим в тот вечер казалось, что за спиной у Девы и впрямь торчат белоснежные ангельские крылья.
Лаварийцы толпились и нажимали на городскую стражу, стремясь приблизиться к Деве и хотя бы коснуться ее коня.
Коням факелы в руках разгоряченной толпы ужасно не нравились. Они храпели и горячились, еще больше приводя публику в восторг.
По самой широкой городской улице процессия двигалась к королевской площади.
Из всех окон торчали горожане, размахивая руками и вопя в восторге, что в голову лезло.
Куда не глянь - везде распахнутые рты и выкаченные глаза! Лепестки роз плыли по воздуху как фантастические снежинки.
У Маши щеки болели от улыбок.
На королевской площади, у городского собора Деву встречали богато одетые городские нобили во главе с толпой священников и монахов.
Спешившись с коня, дева преклонила колени перед раззолоченым архиепископом и облобызала сухую старческую лапку под восторженные вопли всех присутствующих.
Архиепископ благословил Деву-Освободительницу и торжественно сопроводил в собор, в котором сверкали тысячи свечей.
Праздничная вечерняя служба окончательно доконала утомленную Деву. Роскошная каменная резьба, статуи и позолота собора ее нисколько не привлекали.
Болела голова, ныла спина и нос забило как ватой вонью ладана и свечей.
– Смотрите, эльфийка шепчет молитвы!
– шептались одобрительно нобили, не догадываясь об истинных "молитвах" Маши..
89.
Мороз прихватил не только воды фьорда. Замерзли знаменитые водопады Норведена. Раньше Николай смотрел на них издалека, а теперь решил сходить и посмотреть ближе. Снег вжикал под ногами, и мороз хватал за нос и щеки. Пришлось намотать шарф на лицо. На
Отвесная скала, что поднималась над старым городом метров на сто покрылась, наплывали льда самых фантастических очертаний. В теплое время вода сверху разделяясь на десятки струй, падала отвесно, поднимая тучу водяной взвеси, оседавшую на скалах и каменной стене, защищавшей близлежащие дома.
Теперь же все покрыло льдом: стену, скалы и отводный канал, по которому вода обычно уходила под скалу и дальше во фьорд.
Поднявшись на стену, Николай, обмотавший вязаным шарфом лицо до самых глаз, увидел у парапета женщину в длинной тулупчике и в меховой шапке с ушами.
– Доброго дня, госпожа.
Женщина обернулась.
– Николас?
Солан опустила шарф с нижней части лица и радостно улыбнулась. Дочь мастера Герт разрумянилась на морозе и выглядела гораздо привлекательнее, чем при первой встрече. Или она начала пользоваться косметикой на местный манер?
– Добрый день. Что ты здесь делаешь?
– Отец у господина Харальда, а мне разрешили посмотреть на водопады. Правда, красиво?
– Изумительно!
– Ты смотришь на меня, а не на скалу. Что то с лицом? Ледяной ожог?
– Нет, что ты! Все хорошо.
Солан подняла шарф под самые глаза, яркие, с пушистыми заиндевевшими ресницами.
– Я рада, что у тебя все хорошо.
– Голос девушки из-за шарфа звучал глухо.
– Господин Харальд рассказал, что ты теперь служишь дому Гарра. Как там все устроено?
– Может быть, пойдем в тепло и выпьем по бокалу глинтвейна? Я все расскажу подробно.
– Если не очень далеко.
– Может быть в глинтвейную Джордана?
– Ты теперь знаешь все корчмы в городе?
– Только приличные.
Солан без церемоний взяла Николая под руку.
– Ты еще не женился, Николас?
– Я еще слишком молод для этого. Может через пару лет, если одна красивая дочь мастера-оружейника не выйдет замуж за красавца-йомпа.
– Ты смеешься надо мной?
– жалобно спросила девушка. Голос ее дрогнул.
"Вот как? Солан имеет на меня виды?!"
90.
Выспавшаяся и отдохнувшая Маша гуляла по саду лаварийского аббатства, куда ее определили для проживания вместе с отрядом телохранителей.
Аббатство оказалось примерно в паре километров от стен Лаварии . Настоящий укрепленный замок, в обширном дворе которого вместо конюшен и прочих хозяйственных построек находился ухоженный сад. Листья уже пожелтели и валились на землю от малейшего дуновения.
Маша бродила по листопаду и наслаждалась теплым, ясным днем.
Шумная и грязная Лавария эльфийской деве решительно не понравилась. Тем более что имперский граф Бурт капитулировать отказался наотрез и даже гонца не выпустил из ворот, оставив у себя в плену.