У подножия старого замка
Шрифт:
Но сказки были сказками, а за дверьми жила суровая быль.
Ранней весной 1943 года полицаи схватили на улице Зосю. Она нарушила «закон», оказалась на улице после полицейского часа. Напрасно она просила полицаев о пощаде, напрасно говорила, что дома ее ждет маленький ребенок. Немцы будто не слышали, их не трогали никакие мольбы, Зосю втолкнули в закрытую машину и увезли на железнодорожную станцию.
На следующий день, придя на работу, девушки сразу почуяли неладное:
В тот день дежурила надзирательница Лотта. Эта высокая, стройная, очень нарядная женщина с пепельными завитками волос вокруг нежно-розового кукольного лица ходила по цехам с хлыстом и чуть что — секла прямо по лицу. Прежде она работала в концлагере. Лотту боялись и люто ненавидели.
И все же Леля решилась подойти к надзирательнице и сказала по-немецки просящим голосом:
— Фрау Лотта, разрешите мне сбегать на одну минутку к Софии. Она тут недалеко живет. Разрешите, пожалуйста?
— А что тебе от нее надо? — буркнула немка, играя хлыстом.
— София взяла вчера мой прессовальный молоток. Сегодня она не пришла, и мне нечем работать.
— У вас вечно беспорядок. Ты в ее шкафу смотрела, растяпа?
— Смотрела… Там его нет. Видно, София домой его взяла…
— Ах вы, ленивые телки! — ругалась Лотта. — Унтерменшен [5] . Чего стоишь? Чего уставилась?! Беги за молотком, только быстро, а то директору скажу!
5
Недочеловеки.
Леля в один миг скрылась за дверью. Лотта пошла по цеху от стола к столу и кричала:
— Работайте, польские свиньи, работайте, да поживее! — Она замахнулась хлыстом, и конец его просвистел над самым ухом Ирены.
Квартира Зоси была заперта. Леля долго стучала. Собираясь уже отойти от двери, она прислушалась, наклонилась и заглянула в замочную скважину. Ей вдруг показалось, что за дверью тихо плачет Дануся. Леля затаила дыхание и явственно услышала плач. Она громко позвала. Дануся заплакала сильнее. Леля кинулась на второй этаж к Зосиной соседке пани Закшевской:
— Вы не знаете, где Зося?
— Нет. А что?
— Она не вышла на работу. Дома одна Дануся. Плачет.
Они спустились вниз вдвоем, налегли на дверь, но она не поддалась. Тогда пани Закшевская принесла топор, и они выломали замок. Дануся лежала на кровати, окоченевшая от холода и обессилевшая от плача. В квартире было прибрано. Зося, видимо, собиралась истопить печку: печная дверка в маленькой кухоньке была приоткрыта, из нее торчали щепки и бумага, на плите
Леля схватила Данусю на руки, прижала к груди, укрыла полой пальто и стала ходить по комнате, приговаривая:
— Ну, успокойся… Успокойся, моя хорошая. Не плачь…
Когда девочка успокоилась и согрелась, Леля попросила пани Закшевскую присмотреть за ней до вечера. Сама заперла квартиру на висячий замок, который нашла на кухне, и побежала на работу.
У проходной ее встретила обеспокоенная Ирена. Озираясь с опаской по сторонам, она быстро передала Леле спрятанный под фартуком прессовальный молоток и спросила:
— Что с Зосей?
— Потом! Бежим быстрее! Лотта ругается?
— Как всегда.
Леля рассказала обо всем, что застала на квартире Зоси.
Подруги еле дождались конца рабочего дня. Потом втроем направились к дому Зоси. Пани Закшевская вышла навстречу с Данусей на руках и пожаловалась, что девочка все время кричит, зовет маму и не хочет есть.
Зося так и не появилась.
— Как же нам быть с Данусей? Может, ей пока у вас остаться? — попросили девушки пани Закшевскую. — Вы не беспокойтесь, кормить ребенка будем мы.
— Я бы рада, но у меня своих четверо, все маленькие. Кто будет заниматься с ребенком, пока я на работе? Я ведь одна, муж погиб в сентябрьскую кампанию. Извините, паненки, но Данусю взять не могу. — Закшевская заплакала.
— Не плачьте… Мы ведь понимаем. Что-нибудь придумаем. — Ирена поглядела на Лелю, потом на Марину. Дануся уснула у нее на руках. — По домам пора, скоро полицейский час, — напомнила она, услышав бой часов на ратуше. — Девочка поживет у меня, а там посмотрим.
— Ребенок простудится в твоей каморке, — возразила Леля. — Данусю возьму я!
— Дануся может жить у нас. Я одна, — вмешалась молчавшая до сих пор Марина. И закашлялась, прижав к губам платок.
Ирена с Лелей переглянулись.
— Ладно, Ирка, забирай пока Данусю к себе. Няньки из твоих сестер выйдут неплохие, — согласилась Леля. — А я сегодня спрошу отца и мачеху. Мы непременно возьмем Данусю. У нас ей лучше будет, спокойнее.
— Спокойнее-то спокойнее, но у вас и так полно детей, — напомнила Марина.
— Ну и что? Еще одному место всегда найдется.
На следующий день, только Ирена поднялась с постели, пани Граевская тут как тут и прямо с порога заявила:
— Давай мне Дануську! Тут ей опасно оставаться. И бог нам никогда не простит.
— Спасибо, тетя Паулина. — Ирена заметалась по каморке. — Только спит она.
— Ничего! Я ее тихонько понесу, она даже не почувствует. А няньки у нас понадежнее твоих. Больно бледные они у тебя и жуть, как отощали.