У порога великой тайны
Шрифт:
…В Болонском университете почти рядом с памятником Мальпиги стоит памятник доктору Сбаралья. Вероятно, так сделано для того, чтобы убедить историю в беспристрастности потомков…
«Где у них сердце?»
В то весеннее солнечное утро конюх пастора Гейлса, рыжий долговязый Роберт, окончательно пришел к убеждению, что его достопочтенный хозяин спятил. Вот к чему приводят все эти фокусы,
Судите сами. Роберт не торопясь (он всегда все делает не торопясь) чистил во дворе гнедого. Вдруг прибегает с какими-то трубками в руках хозяин и велит ему повалить коня. Да, повалить и привязать за ноги к столбам! Что поделаешь, — надо слушаться. Конюх откладывает скребницу и принимается за дело.
Конь повален и привязан. Быть может, хозяину взбрело в голову таким необычным способом проверить ковку? Роберт обиженно отходит. Но тут начинается такое, что у бедного конюха — слезы из глаз.
Пастор извлекает острейший нож и вскрывает у коня жилу на ноге, потом вставляет в рану одну трубку — металлическую, в нее другую — стеклянную. Алая кровь быстро поднимается по трубке. Гейлс измеряет высоту столба.
— Все в порядке, Боб! Восемь футов и три дюйма… Выше не идет. Теперь забинтуем покрепче ногу и можете отвязывать коня… Ну, ну, не тревожьтесь, поправится скоро.
Но Роберт подавлен. Нет, не все ладно в голове у пастора. Бога он, видно, не боится, хотя служит всевышнему как будто исправно. Когда хозяин в собственном саду подрывал корни у яблони и кромсал хорошие виноградные лозы, то это было чудно — и только. Но перерезать жилу у молодого, здорового коня?!
А Стивен Гейлс торжествовал: серия трудных опытов завершена успешно.
Началось же вот с чего. Увлеченный работами своего знаменитого соотечественника Гарвея, открывшего кровообращение у животных, Гейлс решил изучить движение соков у растений. Должен ведь отыскаться у растений регулирующий орган, подобный сердцу! Такой орган скорее всего скрыт в корнях, — рассуждал ученый.
Но ничего нельзя брать на веру. Давно прошли те времена, когда считали истиной всякие измышления, подобные теориям средневекового схоласта Альберта фон Больштедта. Этот Больштедт, живший в XIII веке и прозванный, вероятно за красноречие, Альбертом Великим, утверждал, что ячмень может превращаться в пшеницу, а пшеница — в ячмень; что из дубовых веток, воткнутых в землю, могут развиться виноградные лозы!..
Если хочешь доказать какую-нибудь истину, то пользуйся числом, мерой и весом, — неустанно повторял Гейлс. И добавлял, что сам господь бог, сотворяя вселенную, измерял, взвешивал, вычислял…
Но как же все-таки отыскать у растения сердце? Ранней осенью Гейлс вырыл в своем саду, под молодой яблоней, яму. Добравшись до бокового корня яблони, пастор с помощью длинной стеклянной трубки, опущенной в ртуть, определил, что корень выполняет ту же роль, что сердце у животного — нагнетает соки в сосуды! Ну, а листья? Ведь они испаряют воду — это известно с давних пор, — значит, возможно, и притягивают ее.
Сидя на краю вырытой им ямы, Гейлс в раздумье рассматривает крону яблоньки. Измерять, вычислять, ничего не брать на веру… Он срезает с кроны покрытый листьями побег и плотно вгоняет его в стеклянную трубку с водой. Второй конец трубки опущен в сосуд со
Гейлс держит трубку перед глазами. Побег всасывает воду — ртуть пошла вверх! Значит, листья, лишенные связи с корнем, и сами по себе способны присасывать воду. Выходит, что «сердце» растения в листе? Корни подают влагу, лишь повинуясь присасывающему действию листьев…
Тут Гейлс спохватывается: ведь ранней весной, когда листвы еще нет вовсе, наблюдается «плач» растений: в эту пору, надрезав березу, можно добыть ее вкусный сок. Похоже, что и листья и корни служат растению насосами, что «сердца» скрыты внизу и наверху. Но и это нужно проверить.
Дождавшись весны, Гейлс уже в марте принимается за свой виноградник. Срезав лозу, он вставляет стебель в трубку и наблюдает за ним в разное время суток. Сок истекает и днем и ночью; днем, на солнце — сильнее. Гейлс измеряет высоту подъема жидкости, делает запись.
Еще один опыт с виноградной лозой, но уже после прекращения «плача» — в апреле. И на этот раз сок продолжает подниматься, хотя и с меньшей силой, нежели в марте.
Так Стивен Гейлс открыл корневое давление и первым в науке измерил его силу. Но какова эта сила — больше она или меньше, чем сила давления крови у животных? Надо сравнить. Гейлс приказывает оторопевшему конюху повалить коня на спину и вскрывает у животного большую берцовую артерию. Этим дело не кончается. Спустя день безжалостный пастор, к величайшему ужасу домашних, проделывает такую же операцию над собачонкой — любимицей семьи.
Теперь можно заняться сравнительными вычислениями. Они показывают, что сила корневого давления виноградной лозы в пять раз больше артериального давления у лошади и в семь раз больше артериального давления собаки!
После того как Гейлс обнародовал итоги своих опытов над лозами, конем и собакой, ученого избрали членом Королевского общества в Лондоне. Произошло это в 1717 году.
…Интереснейший был человек Стивен Гейлс, шестой сын баронета Томаса Гейлса из Кента. Впрочем, с внешней стороны жизнь Стивена не богата событиями. Учился он в Кембридже. Получил звание магистра искусств, а затем бакалавра богословия. Ему предназначен был духовный сан. И Стивен стал священником. Дни его мирно текли в тиши. Но служил он больше науке, чем церкви.
Гейлс любил изобретать. Он придумал вентилятор. Это приспособление, которое нам кажется таким нехитрым, вызвало тогда удивительные перемены.
Первые вентиляторы Гейлса поставили в тюрьме, переполненной заключенными. Спустя четыре года один из тюремных надзирателей, сидя со своим другом в кабачке за стаканом грога, мрачно острил:
— Достопочтенный Гейлс подложил властям порядочную свинью. Раньше, когда воздух в камерах не очищался, у нас в тюрьме отправлялось на тот свет ежегодно от пятидесяти до ста заключенных. Никого это, как вы понимаете, не беспокоило. А за последние четыре года, после того как пастор сделал эти свои очистители, умерли всего четверо!.. Если дело так пойдет дальше, то придется хозяевам графства раскошелиться на постройку нового тюремного корпуса!..