У последней черты
Шрифт:
Римо помнил того президента. Он был ему симпатичен.
— Следующий президент сделал мандат КЮРЕ бессрочным, — продолжал Макклири. — И дал нам новую установку: КЮРЕ получила право убивать. Но этим карающим мечом может быть только один человек. Большее число грозило бы превратить Америку в полицейское государство. Это должен быть профессиональный убийца, Римо. И им станешь ты.
— Это безумие! Один человек не в состоянии решить проблемы целой страны. Тем более — я.
— Такой, как ты есть сейчас, — конечно. Но ты пройдешь надлежащую подготовку.
— Какую
— Синанджу.
— Впервые слышу.
— Это-то и хорошо. О его существовании никому не известно. Но с помощью Синанджу мы сделаем тебя непотопляемой, неукротимой, практически невидимой машиной смерти. Если ты согласишься.
Римо еще раз взглянул на свое новое лицо, затем на фотографию надгробья.
— У меня есть выбор?
— Да. Но мы предпочли бы, чтобы ты сделал его в пользу Америки.
И Римо согласился. Это было почти двадцать лет назад. Макклири давно погиб. Позднее Римо познакомился со Смитом и, что важнее, с Чиуном. При первой встрече Римо в качестве проверки выпустил в него полную обойму, но Чиун каким-то образом увернулся, после чего швырнул Римо на пол, как ребенка. Чиун учил Римо премудростям Синанджу — сначала нехотя, потом со всей страстью.
И вот сейчас Римо в который раз пришлось применить свои знания и умения. Он с зажмуренными глазами несся сквозь бушующее пламя пожара, твердо веря в силу своего мастерства и солнечного источника.
Римо вслушивался в рев пламени и ловко уклонялся от него. Когда это было невозможно, он передвигался так быстро, что языки пламени не успевали коснуться его одежды. Римо ощущал, как нагрелись волоски на обнаженных руках. Нагрелись, но не горели.
Тяга была особенно сильна там, где располагалась лестница на второй этаж. Обостренные слух и обоняние говорили Римо, что внизу людей нет. Не слышно было колотящихся в панике сердец, не чувствовалось запаха пота, прошибающего человека от страха, не слышно никакого движения. И самое главное, не было запаха горелой плоти.
Зажав легкие, Римо стал подниматься на второй этаж. С каждой зыбкой ступенькой он делал выдох, но очень маленький, ибо вдохнуть он боялся.
Нещадное пламя сожрало весь кислород. Его легким был оставлен только дым и кружащийся в воздухе пепел.
На втором этаже было не лучше. Римо пригнулся, так как дым шел поверху, и быстро огляделся. Взору его предстал длинный коридор с комнатами по обе стороны. Он услышал крики. Римо рванулся на звук, но оказался перед запертой дверью, которую закрыли, видимо, в надежде перекрыть доступ дыму и огню.
Римо с размаху вышиб дверь. Она рухнула внутрь и легла, как коврик из дерева.
Он еще раз открыл глаза. Да, люди здесь. Вся семья. Они свесились из окна и даже не слышали его появления.
— Эй! — прокричал Римо, направляясь к ним. — Я вам помогу.
— Слава Богу! — выдохнула молодая жена.
— Сначала спасите детей! — взмолился муж, пытаясь разглядеть Римо сквозь едкую пелену дыма. Он держал мальчика лет двух, на вытянутых
— Чиун! — окликнул Римо.
— Я здесь. — Чиун поднял голову. — Все в порядке?
— Да. Держи ребенка! — Римо выхватил малыша из рук отца и бросил его вниз.
— Мой мальчик! — закричала мать, но увидела, как похожий на привидение узкоглазый старик на лету подхватил ее сына, и вздохнула с облегчением.
— Теперь дочку! — потребовал Римо.
Он взял девочку с косичками и тоже бросил ее Чиуну, который уже подставил руки.
— Ваша очередь, — обратился Римо к матери.
— Слава Богу. Кто вы? — рыдала женщина.
— Я опущу вас как можно ниже, а потом разомкну руки, — предупредил Римо, не замечая ее вопроса. — О'кей? — Пламя уже полыхало в коридоре, с жадностью голодного хищника пожирая обои и подбираясь к дверному косяку. — Не бойтесь.
Римо за руки поднял женщину, выставил в окно и отпустил. Чиун без труда подхватил и ее.
— Теперь вы, — сказал Римо отцу семейства.
— Спасибо, я выпрыгну сам, — отозвался тот, и был тоже подхвачен Чиуном.
Римо высунулся из окна.
— Все? — спросил он.
— Дадли забыли! — закричала девочка с косичками.
По ее измазанным щекам катились слезы.
— Хорошо! Ждите.
— Стойте! — крикнул отец.
Но Римо его уже не слышал.
Римо вновь набрал в легкие воздуха, но дым уже проник в них. Глаза у него слезились, и он опять зажмурился.
В коридоре Римо пронесся мимо языков пламени, весь обратившись в слух.
Он вслушивался не в злобное рычание и потрескивание огня, а пытался поймать любой звук, исходящий от живого существа. И вот он услышал едва различимое отчаянное биение маленького сердечка. Римо устремился на звук в конец коридора, где дым был особенно густой. Он толкнул полуоткрытую дверь. Звук шел откуда-то снизу. С пола.
Римо кинулся на пол и пополз. Он знал, что от страха дети инстинктивно прячутся под кровать, шкаф, стол. Он нащупал шкаф, но тот стоял прямо на полу, без ножек, так что под ним никакого пространства не было. Перевернул кресло. Потом наткнулся на детскую кроватку. Удары сердца доносились из-под нее.
Римо протянул руку и нащупал что-то теплое, маленькое и извивающееся, как новорожденный младенец. Прижав его к себе, Римо бросился прочь, к окну, с жадностью глотнул долгожданного воздуха. Потом посмотрел на свою добычу. Это был полосатый котенок.
— О, черт, — простонал Римо и швырнул кота, который благополучно приземлился и удрал.
Римо вернулся в дым и пламя. Но больше ничего не было слышно.
— Эй! Есть тут кто? Кто-нибудь! — крикнул он.
Ему виделся ребенок, может быть, даже младенец в колыбели, задохнувшийся в дыму.
Подобно бешеному вихрю Римо понесся по комнатам второго этажа. Он работал руками и ушами. Глаза сейчас были бесполезны, но, охваченный тревогой, он пытался пустить в дело и их, тщетно всматриваясь в густой дым.