У Пяти ручьев
Шрифт:
– Нету, – сказал дед с отчаянием в голосе. – Как сквозь землю. Спрятал...
Ребята с удивлением посмотрели друг на друга. У всех мелькнула жуткая мысль, что несчастный дед, постоянно думавший, как бы нечистый не помешал ему, вдруг свихнулся.
– Нету дальше реки, – с отчаянием, но твердо сказал дед. – Как сквозь землю...
Гул недоверчивого удивления вырвался у ребят.
– Да куда же вода-то девается? Ты подумай!
– Спрятал, – в ужасе прошептал дед.
– Да куда же можно спрятать столько воды? В карман, что ли?
– Веди, показывай, –
– Нече и показывать. Ох, грех тяжкий! Идите сами.
Однако не желая оставаться один, дед поднялся и, крестясь, заковылял за ребятами.
Они прошли с четверть версты, как вдруг громкий удивленный крик Федьки, шедшего впереди, показал, что действительно там что-то необыкновенное.
Ребята кинулись вперед. Сделав с полсотни шагов, они вдруг остановились, пораженные.
Действительно – река исчезла!
Довольно широкая и глубокая она все мелела, мелела и потом внезапно исчезла, точно сквозь землю провалилась.
Ребята, удивленные и растерянные, прошли еще несколько шагов. Дальше росли обычный кустарник и лес.
Дед не выдержал этого необыкновенного зрелища: со стоном ужаса он перекрестился и кинулся обратно.
II. В третий раз
Объяснения Яна, что река ушла в подземные пустоты известковой почвы и через несколько верст снова где-нибудь появится, что это – естественное явление, известное в географии, встречающееся во многих странах, дед принял с явным недоверием. Река в землю ушла? Где это видано?
Для него все было яснее ясного: подходят к золоту – ну дьявол глаза и отводит. Блазнит. К тому же и сам Ян – нехристь. Черт его знает, может, он давно продал черту душу и с ним теперь заодно. Тут тоже загвоздка, и немаленькая. Не удивительно, что он все знает. И где золото надо искать, и где какое дерево растет, и сколько дереву лет, и куда река девалась, точно он ее, реку-то, сквозь землю увидал. Вот и пошли всякие пропавшие реки да таинственные самострелы... И Крака взяли с собой, – тоже нехорошо. Ворон – птица колдовская, вещая. А вдруг вправду, может, и не ворон, а нечистый в образе птицы? Разве это птица – хитрей человека? Только-только вот не говорит: и собакой брешет, и курицей клохчет. А что будет, когда туда придут? Место у Пяти ручьев и так заклятое. Кликун-Камень себя там покажет. Лешие и русалки на него из воды выходят, игрища устраивают, невидимые звери по нему с рыком скачут. Ярь ихнюю, и шум, и вой у камня слыхать, а никого кругом нет...
Дед окончательно терял голову.
Река, между тем, как и предсказывал Ян, через несколько верст снова появилась и текла по поверхности, пройдя значительное расстояние под землей.
Как «беси реку украли» у Трефилия – теперь всем стало ясно. Над суеверным Трефилием подсмеивался даже Пимка.
Но Кликун-Камень ребята все-таки ждали с большим нетерпением. Уж очень диковинные вещи говорил про него старик.
Интересно было, как-то дед без конфуза выпутается из своих, несомненно, фантастических россказней.
И вот через несколько дней пути берегом реки, около полудня
Заключенная в каменистые высокие берега река в этом месте текла тихо. Не было ни порогов, ни ломов. После завтрака дед с Яном отправились на берег и скоро позвали ребят.
– Здесь! – окончательно решил он.
Здесь находились Вогульские пещеры и здесь же был волшебный Кликун-Камень.
Камень, стоявший на том берегу, представлял собой стенообразную громадную скалу в несколько десятков сажен высотой.
Но ребят постигло горькое разочарование. Сколько ни ходили вокруг, скала оказалась как скала: никаких кликов, ни рыку невидимых зверей. Вот тебе и Кликун! Вот тебе и диковинный Камень!
Дед был сконфужен. Ни леших, ни русалок... Выходит, соврал! Про себя он, конечно, знал, в чем дело. Нечистый! Скала та самая, а не кличет. А, может, чует ворона и нехристя?
После завтрака путешественники не стали даже отдыхать а, захватив одни нарты с необходимыми инструментами и запас провизии на два дня, отправились искать горку с пятью ручьями, которая должна была находиться где-то поблизости, а Гришука и Пимку оставили караулить лагерь и багаж.
В ожидании возвращения исследователей, оба домовника занялись приведением в порядок собранного материала, просушкой шкурок и разными другими делами. Работы было много.
Окончив обычную возню с коллекциями и шкурками, Гришук выходил на берег и любовался скалами.
Картина была полна дикой северной красоты.
Отвесные стенообразные камни, поросшие сверху дремучим еловым лесом, сдавили реку. Они походили на древние развалины замков, башен. Такие отвесно спускающиеся в реку скалы на Урале зовут «иконостасом».
Действительно, подобно иконостасу, они совершенно отвесно стоят над водой. В их расщелинах, трещинах, малейших ямках, где только на этих суровых каменных глыбах могут скопиться почва и влага, лепилась жизнь. Крохотные березки, травки, какие-то цветочки. В большинстве это была альпийская флора и специальные виды: разные мелкие папоротники, гвоздички, астры, камнеломки. Гришук подолгу любовался этой зеленью и цветами. Обычно созерцание заканчивалось тем, что само собой начинало складываться в голове стихотворение. Тогда Гришук садился на скале, вынимал блокнот и карандаш и искал слов, которыми можно было вылить звеневшую внутри мелодию... За экспедицию у него составилась целая тетрадка таких стихотворений.
Только через два дня вернулись разведчики. Гришук уже начал тревожиться. Их появление на третий день вечером совсем не соответствовало его ожиданиям.
Вместо веселых лиц, песен, смеха и шума он увидел молчаливо согнувшегося, точно под тяжестью горя, деда и усталые, хмурые лица ребят и Яна.
– И в третий раз не пофартило, – шепнул ему на ухо Тошка. – Не нашли. На десять верст все кругом обшарили. И лесок и болото тут, а лога и горки нету. И затесов нет. Сбился старик.
– А Кликун-Камень как же?