У радости тысяча имен
Шрифт:
Все страхи похожи на этот. Причиной их является вера в ваши мысли — ни больше ни меньше. Любой страх всегда связан с историей в будущем. Если вам хочется бояться этих историй, что ж, составьте план действий. Если ваши мысли исследованы, страх невозможен; он возникает только тогда, когда ум проецирует историю из прошлого в будущее. Истории из прошлого — это то, что заставляет нас планировать будущее. Если бы мы не были привязаны к историям из прошлого, будущее представлялось бы нам таким радостным, таким свободным, что мы не беспокоились бы о его планировании. Мы бы увидели, что уже живем в будущем — оно есть
Однажды, — это было несколько лет назад, — я, прогуливаясь, оказалась на подъездной дороге, ведущей к чьему-то дому. Не успев обратить внимание на то, что нигде не было выхода, я увидела свору огромных собак, несущихся с громким лаем в мою сторону. Первой моей мыслью было: «Интересно, покусают ли они меня?» Я не представляла себе, как они могли бы это сделать, поэтому во мне не было страха. Собаки подбежали ко мне. Они рычали и скалили зубы, потом успокоились и стали обнюхивать меня. Я ждала и наблюдала, отмечая, что жизнь очень приятна — пока. А затем, в их сопровождении, я вернулась назад — к тому месту, где начиналась подъездная дорога. Они были счастливы, я была счастлива... Это была прекрасная встреча.
«Но, Кейти, — может возразить кто-то, — разве страх не заложен в нас на уровне инстинкта? Разве он не нужен для приведения в действие механизма самосохранения "бей или беги" ? Можно не испугаться рычащей собаки, но если бы вы, скажем, находились ira борту самолета, который терпит крушение, — неужели вам не было бы страшно?»
Мой ответ таков: «Приводится ли в действие механизм "бей или беги", когда вы видите лежащий на дороге кусок веревки? Безусловно, нет — это было бы глупо. Ваше сердце начинает учащенно биться только тогда, когда вы думаете, что веревка — это змея. Ваши мысли, а вовсе не реальность пугают вас и запускают механизм "бей или беги"».
Я, разумеется, не могу знать, о чем бы я думала и что бы чувствовала в некой гипотетической ситуации. Могу сказать лишь одно: последний раз я испытала страх очень давно. И это случилось при очень интересных обстоятельствах.
Жизнь без страха становится нормой, если ваши мысли исследованы. Меня часто просят привести какой-нибудь пример из жизни, и я иногда рассказываю историю рождения моей внучки Марли. Когда у моей дочери Роксаны начались схватки, мы все — я, Стивен, мой зять Скотт и его родители — находились в родильной палате. Все шло хорошо до тех пор, пока вдруг малышка не застряла в родовом канале. Больница была маленькой, той ночью в ней не хватало обслуживающего персонала, у доктора, принимавшего роды, не было опытного ассистента, и поэтому в родильной палате ощущалась паника.
Доктор решил делать кесарево сечение. Он довольно грубо выставил нас в коридор и повез Роксану в операционную. Она очень громко кричала, никто не мог нам ничего объяснить, поэтому у нас были все основания поверить в то, что ее жизни и жизни малышки угрожает серьезная опасность,
Затем крики прекратились. До нас из конца коридора доносился только нервный, раздраженный голос врача, руководившего операцией. Ко мне подбежал ассистент из реанимационной палаты, дал номер телефона и сказал, чтобы я позвонила по нему и попросила человека, который возьмет трубку, немедленно приехать в больницу. И, ничего не объяснив, снова убежал.
Я
В те минуты я не испытывала ни внутреннего сопротивления, ни страха перед происходящим. Для меня реальность — это Бог. Я всегда доверяю ей. Мне не нужно гадать о том, что такое божья воля. Все, что случается, случается по воле божьей, и от нее зависит, будут моя дочь и внучка жить или умрут. А воля божья — это и моя воля. Поэтому любая моя молитва уже услышана. Я люблю Роксану всем сердцем и с радостью отдала бы за нее свою жизнь — для этого мне не нужно обращаться к Богу. Случилось так, что операция прошла успешно и с Роксаной и Марли все было в порядке.
Но существует и другой путь. Если бы в тот момент я верила в мысли типа «Роксана должна жить, ей рано умирать», «Моя внучка должна родиться» или «Доктору следовало бы лучше подготовиться к операции», то оказалась бы очень расстроенной. Я могла бы ворваться в реанимационную палату и тем самым создать еще больше трудностей для тех, кто делал операцию. Я обрушила бы на них свой гнев, разочарование и ужас; я молилась бы — то есть пыталась бы манипулировать тем, чем манипулировать невозможно.
Когда мы верим в свои мысли, то часто очень бурно реагируем на ситуацию, которая вышла из-под нашего контроля. Именно так выглядит война с реальностью, и она не только безумна, она безнадежна и очень болезненна. Но если ваш разум исследован, мысли легко возникают в нем и так же легко исчезают, не вызывая стресса, потому что вы не верите в них. И тогда к вам приходит понимание: то, что противоположно этим мыслям, как раз и является правдой. Через это спокойное состояние разума реальность показывает вам, что на самом деле нет никаких проблем, есть только решения. Глубоко внутри себя вы знаете: что бы ни случилось — это именно то, что должно случиться. Теряя дочь или внучку, ятеряюто, что мне изначально не принадлежало. Это правильная идея. Либо так, либо Бог — садист и опыт, который я пережила. — не мой.
Я не заказываю Богу развитие событий. Я не могу знать, что лучше для меня и для тех, кого я люблю, — жизнь или смерть. Как я могу знать это? Я знаю только то, что Бог есть все и Бог есть добро. Это моя история, и я ее придерживаюсь.
Мастер прибывает на место, не отправляясь в путь, видит свет, не глядя на него, достигает всего, не прилагая усилий.
Я совершаю очередное турне, представляя читателям свою книгу. На моем прикроватном столике в номере отеля стоят лампа,которую я не включаю, и будильник, которым я не пользуюсь. Это способ, которым реальность, ночь за ночью, удовлетворяет мои потребности, причем в гораздо большем объеме, чем я нуждаюсь.