У радости тысяча имен
Шрифт:
Полная чудес жизнь в ничего-неделании разумна сама по себе. Я осознаю, что ничего не делаю, и, таким образом, ощущаю всю полноту бытия. Я могу обнаружить, как что-то напеваю себе под нос или улыбаюсь оттого, что все так легко происходит. И нечто противоположное, но в равной степени прекрасное тоже должно отражать полноту бытия; Бог должен отражать Бога. Опыт — это радость, которая не зависит от личности или от заслуг; это взгляд из неизведанного.
Ни мои слова, ни мое присутствие, ничего из того, что касается меня, не представляет ценности для других людей. То, что ценно, не может быть
Но то, что люди смогут увидеть благодаря исследованию, будет их собственной правдой. Это будет ценный опыт, поскольку его можно испытать, только устав от страданий. Получить его вы способны в любой момент, потому что он уже принадлежит вам. И даже если такой опыт кажется вам личным, то есть вашим, с этим невозможно согласиться, так как в нем нет ничего личного, и глубоко внутри себя каждый из вас это знает. Вы можете задать четыре вопроса и обрести себя. Эти вопросы — путь к самому себе. Их не волнует ваша история. Они просто ждут, когда вы ответите на них.
Мастер не стремится к могуществу, хотя на самом деле обладает им.
Мастер не стремится к могуществу, поскольку осознает его ненужность. Сила не нуждается в плане действий. Все притягивается к ней. Каждое мгновение рождаются новые возможности. Это похоже на бенгальский огонь: вы поджигаете палочку спичкой и искры разлетаются в разные стороны. С каждым мгновением появляется новая возможность, которой вы должны воспользоваться. Даже если вы говорите «нет», Мастер видит ваши возможности — искры, летящие из вашего центра. «Нет» открывает двери для чего-то непредвиденного. И это новый путь, он действительно существует. Каждый путь является результатом открытости Мастера новым возможностям. Осознавая мудрость «нет», она распахивает двери для чего-то лучшего.
У меня никогда не возникало ощущения, что я чего-то не доделала. Я понимаю, что, если что-то не сделано, значит, этому еще не пришло время, значит, мне и миру пока лучше без этого. В моем компьютере меня ждут сотни писем, причем некоторые из них от людей, отчаянно нуждающихся в моем ответе, но я никогда не расстраиваюсь из-за того, что не нахожу времени ответить им. Я делаю все от меня зависящее и понимаю, что людям нет необходимости связываться со мной; мы все наделены равной мудростью, и они могут сами дать себе то, в чем нуждаются, если нет возможности получить ответ от меня. То, что действительно важно, всегда доступно каждому. Ничто не приходит раньше времени, и ничто никогда не случается, если в этом нет надобности.
Моя работа — донести до людей исследование. После этого для меня все заканчивается. Я знаю, что в конечном счете люди не нуждаются в моей помощи, Кажется, что, перемещаясь по миру, я помогаю людям, но на самом деле эгоистично помогаю самой себе. Когда вы обращаетесь ко мне с просьбой о помощи, я понимаю вас. Я сама была в подобной ситуации. Но даже если бы я могла дать вам свободу, я не стала бы этого делать. Я слишком вас люблю, чтобы допустить подобное. Я оставляю возможность обрести свободу вам. Это мой дар.
Моя работа заключается в том, чтобы избавить вас от себя. Если бы на бампере моего автомобиля была рекламная надпись, представляющая мою жизнь, то выглядела бы она так: СШ-АН-ОеЫе: www.thework.com. Это то место, где я приглашаю любого из вас присоединиться ко мне. Присоединиться и распрощаться со своим прекрасным «Я».
Мастер смотрит на разделен-ность с состраданием, потому что постиг целое. Он постоянно практикуется в смирении.
Я с почтением отношусь к голосу внутри меня. Я состою с ним в браке. Эта жизнь не принадлежит мне. Голос говорит: «Мой посуду» — и я выполняю его приказ. Я не знаю, зачем мне это нужно, я просто делаю это. Если я не последую приказу, это тоже нормально. Каждый день я играю в эту игру — следую туда, куда меня ведет жизнь. Нет ничего более волнующего, чем сказать «да» неизвестности. Мне нечего терять. Я могу позволить себе быть безрассудной.
Какая радость быть Богом, если даже мельком не можешь увидеть себя в зеркале? Нравится мне это или нет, но я есть то, что я есть. Я — тщеславие, абсолютное тщеславие. Поэтому когда люди озабочены своей внешностью и здоровьем, источником этого является искренность; просто направление выбрано неправильное. Это чистая невинность.
Эго — ум, проецирующий себя в виде тела, в виде вас, — есть не что иное, как зеркальное отражение, возомнившее себя Богом и ошибочнотолкующее окружающий мир. Оно считает себя Источником, путает себя с ним, тогда как на самом деле является лишь его отражением. Эго находится под влиянием болезненной иллюзии своей отделенности от мира. Но истина заключается в том, что это следует туда же, куда и Бог. Бог — реальность — есть все сущее. У это нет выбора. Оно может сколько угодно протестовать, но если Бог движется, эго тоже движется.
Когда кто-то говорит, что мир — ужасное место, он становится чемпионом по страданию, проецируя вовне мысли о том, что с миром что-то не так, что он не так прекрасен, как хотелось бы. Эго — это зеркальный образ, который не осознает себя таковым. И вы являетесь этим образом, отражением, движением без истории. Но когда вы осознаете это, происходит слияние с Источником; ваше отражение безо всякого сопротивления движется вместе с ним. И это просто радость осознания того, что люди называют миром, а я — образом танцующего Бога.
Смирение приходит тогда, когда вы обнажены перед самим собой и осознаете, что вы — никто, что вы только пытаетесь быть кем-то. И вы умираете раз за разом, осознавая эту истину. А с вами умирает то, что вы делали, и то, кем вы были, Осознавать это очень приятно, у вас не возникает чувства вины или стыда. Вы становитесь необычайно уязвимым, как ребенок. Стремление защищаться и оправдываться отходит на задний план, и вы умираете в сиянии реальности.
Когда я пережила потерю «Я» и поняла, каким оно было болезненным и ущербным, все, что во мне осталось благодаря осознанию этого факта, — это смирение. Все исчезло — все, чем я привыкла считать себя. Я осознала, что не была ничем из этого, что все мои убеждения иллюзорны и нелепы, А вскоре отпало и то, что оставалось. Не было больше ничего, с чем нужно было смиряться, и никого, кто мог бы быть смиренным. Если я и была чем-то, то только благодарностью. Поскольку крут на этом замыкается, очень трудно сказать, что я на самом деле чувствую — смирение или благодарность. Имена больше не играют никакой роли.