У смерти твои глаза
Шрифт:
Проведя весь день в Хмельной, я выбрался только к шести часам вечера, пропустив тем самым обед, на который, между прочим, меня никто и не позвал. Как выяснилось, Гонза провалялся весь день в постели. После гулянки накануне болела голова, да и подташнивало, так что ни о какой пище он думать не мог. Стеблин же в двенадцать часов отбыл в неизвестном направлении и прибыл домой за три минуты до моего подъема из подвала. Мы столкнулись с ним в холле. Ираклий снимал туфли и втискивал ноги в мягкие теплые тапки, а я вышел из лифта.
Пообедали мы вместе. Поздний обед прошел в приподнятом настроении. Я предчувствовал поездку и ощущал в воздухе призрак удачи и скорой развязки дела, начавшегося с исчезновения Романова. Гонза млел от наступившего облегчения.
– У меня есть билеты на водную феерию, – сообщил я.
– Даг, может, я тогда приглашу одну даму, – поймал волну Ираклий.
– Нет. Это исключено. Мы не гулять идем, а на работу. А дама, как известно, и работа вещи несовместимые.
– В чем суть? – спросил Гонза.
– Посмотрим. Понаблюдаем. Шефа Мертвого поймать надо. Дамба от нас никуда не денется. Сегодня с утра там находятся наши глаза. А вот шеф-то нам пока не известен.
– И ты думаешь?
– Что он может находиться в окружении тех лиц, которые сегодня соберутся в императорской ложе, – закончил я мысль Гонзы. – Точно так. Истинно так.
Мы покинули особняк ровно в семь часов вечера. Заперли входную дверь и включили сигнализацию комбинацией цифр на кодовом замке. От идеи добраться до стрелки Васильевского острова на собственном катере я отказался. В такой день катер негде будет оставить, да и пробки в акватории Большой Невы отпугивали. Поэтому мы воспользовались услугами общественного транспорта и забрались в речной трамвай, который точно по расписанию отчалил от остановки, что находилась в двухстах метрах от нашего особняка. Втиснувшись в узкое, но длинное пространство салона, заполненное людьми, я в первый раз пожалел о том, что не договорился с Дубай о лимузине с пропусками. Как было бы удобно откинуться на спинку кресла и зажмуриться. И не видеть людей. Да, мы явно отвыкли от общественного транспорта. Кубинец кривился. Ираклий улыбался. Вот кто не успел еще привыкнуть к личному катеру. А меня раздражали люди, так и норовившие наступить на ногу или ткнуть локтем в бок. Я сжимал зубы до скрежета и молчал. Слава богу, что ехать пришлось недолго. И скоро трамвай причалил к остановке. В минуту он опустел. Пассажиры выплеснулись на улицу. Мы вышли вместе со всеми.
– Теперь осталось найти, как пройти к VIP-трибуне, – сказал я, и, как ни странно, Кубинец меня услышал.
– Я думаю, что она где-то там. – Он кивнул в сторону Ростральных колонн.
– Почему там, а не где-то еще? – спросил Стеблин, судя по его хитрой физиономии, вышедший на улицу при полном вооружении.
– Я видел по телику, – коротко ответил Кубинец.
Такого я еще не наблюдал в своей жизни. Огромная живая толпа, напоминавшая древнее чудовище, выползшее из своей норы. Толпа шевелилась и радовалась, а над ней развивались разноцветные воздушные шары, тянувшиеся к хмурому грязному небу. Толпа-то дело привычное, хотя такого размера – это удивительно. Словно весь город выполз на улицы и попытался занять Васильевский остров, но места всем не хватило. Поражало другое – на каждом шагу, возле каждого дома из каждой подворотни выглядывал полицейский. Обилие людей в черной форме с нашивками спецназа бросалось в глаза. Их каменные физиономии вступали в диссонанс с радостными лицам людей. К юму же в толпе угадывались подозрительные личности в штатском. Вроде бы они составляли часть толпы и вместе с ней радовались близящемуся шоу, но были чужими. Агенты в штатском. Я чувствовал их присутствие. Когда-то и сам работал под прикрытием. Они внимательно следили за настроением толпы, следили, чтобы в толпе не произошло что-то, что могло бы навредить людям и всему городу. Но никто из них не знал, что удар будет нанесен со стороны дамбы. Изнутри. В легкие города.
Мы втиснулись в толпу
Трибуна представляла из себя деревянное временное сооружение на шесть рядов в высоту. Наши места находились на четвертом ярусе, куда мы и взобрались. Трибуна была полупустая, но она постепенно заполнялась. Усаживаясь, я озирался по сторонам. Какая панорама открывалась с наших мест! Акватория Большой Невы как на ладони, со скользящими по водной глади корабликами и катерами. Я не знал, в чем суть запланированного на этот вечер шоу, но оно мне уже нравилось. Возле памятника капитану Никольскому и старшему офицеру Ограновичу скопились древнерусские ладьи под парусами. Оба берега Невы и стрелка Васильевского острова были запружены народом. Шоу должно было вот-вот начаться.
Я оглянулся и обнаружил справа от нас императорскую ложу, заполненную городскими чиновниками. Все ждали только появления императора со свитой, в число которой ныне входил губернатор Пятиримов.
И вот император появился. Охрана напряглась. Он прошествовал на свое место, приветствовал горожан, помахав им рукой, и сел. Народ приветствовал любимого императора. Рядом с ним восседала императрица, губернатор Пятиримов и какие-то незнакомые мне личности. Признаться честно, я не испытывал прилива верноподданнических чувств. Внимательно высматривал что-нибудь подозрительное. И ничего не видел.
Началось шоу.
В акваторию Большой Невы вышли древнерусские ладьи.
И тут начался дождь. Разразилась грандиозная гроза с молниями и громом. Мистическое действо.
Глава 50
Юбилейная неделя подходила к концу, но я так и не мог определить личность Кукловода, человека, стоявшего за спиной Ульяна Мертвого и руководившего его действиями. Я ни капли не сомневался в том, что такой персонаж существует, но вычислить его я не мог. Я уже отчаялся сделать это. А неделя медленно истекала, выбрасывая в тяжелое дождливое петропольское небо очередную порцию фейерверков, лазерных лучей и живой музыки – от классической симфонической до эстрадно-балаганной. Все слилось в единый музыкальный коктейль безвкусицы. Каждая звезда и старлетка стремилась поздравить город с юбилеем, засветить свое имя в энный раз, да к тому же еще и бесплатно. Я не следил за этой вакханалией. Посетив водную феерию в акватории Большой Невы, я отстранился от празднования. Меня угнетал лишь чисто профессиональный интерес: кто Кукловод? Остальное меня не волновало. В конце концов, юбилей оказался лишь праздничными декорациями к той драме, в которой была задействована жизнь целого города, а я стал центральным персонажем.
Неделю я провел в размышлениях и пивоварении. Что касается размышлений, то они привели к безрадостному итогу. Я не знал Кукловода. Стало быть, двадцать седьмого числа после штурма дамбы главное лицо так и останется в тени. Уйдет безнаказанным. Что же касается пивоварения, то я, к радости своей, составил рецепт «Туровского юбилейного» и приступил к его изготовлению. Всю неделю я не вылезал из подвала. Только на ночь уходил. А двадцать шестого числа «Юбилейное» было готово. Да и дегустаторы нашлись.
В шесть часов вечера (я как раз выбрался из Хмельной) в дверь нашего особняка замолотили кулаками. Кубинец насторожился и потянулся к рукояти пистолета, который покоился в плечевой кобуре. Я замер в дверях лифта. А Стеблин отправился открывать. На будничный вопрос:
– Кто там?
Был получен ответ:
– Свои.
Голос хриплый, тихий, точно его обладатель таится и не желает, чтобы его заметили на пороге нашего дома.
– Свои звонком пользуются, – заметил я. Стеблин выглянул в глазок. Через минуту он доложил: