У стен Берлина
Шрифт:
На следующий день, когда Гитлер узнал, что в некоторых городах и деревнях Германии при приближении американских танков вывешивались белые флаги, этот же офицер услышал из его уст слова: «Если немецкий народ стал труслив и слаб, он не заслуживает ничего иного, как позорной гибели».
21 апреля Эйзенхауэр направил через военную миссию США в Москве начальнику Генерального штаба Красной армии генералу А.И. Антонову информацию о своих планах и предложил рубеж рек Эльбы и Мульде для соединения англо-американских войск с советскими. Антонов ответил согласием. О возможности встречи с войсками западных союзников маршалы Г.К. Жуков, И.С. Конев и К.К. Рокоссовский заранее были предупреждены еще 20 апреля, когда им сообщили согласованные с союзниками сигналы для взаимного опознавания. Согласно полученным указаниям, командующие
Официально первая встреча союзников произошла 25 апреля на реке Эльбе. Как сообщал в тот день А.И. Антонову начальник штаба 1-го Украинского фронта генерал И.Е. Петров, в районе Торгау в 15.00 передовые подразделения 58-й гвардейской стрелковой дивизии встретились с разведывательными группами американской 69-й пехотной дивизии.
В реальности первая встреча произошла несколько раньше у города Ризы.
В ночь на 25 апреля 1945 года бойцы 175-го стрелкового полка 58-й гвардейской стрелковой дивизии (5-я гвардейская армия 1-го Украинского фронта), овладев восточным берегом Эльбы, вели огневой бой с частями противника, расположенными на другом берегу.
К утру огонь затих. В 12.00 через реку в 8 км севернее Ризы переправилась 6-я стрелковая рота (разведывательный отряд), имея задачу выявить наличие и состав группировки противника на левом берегу реки. Не встречая сопротивления, рота под командованием старшего лейтенанта Г.С. Голобородько продвигалась в направлении населенных пунктов Герциг, Штрела. В Герциге противника не оказалось. Выйдя на высоту с отметкой 129,8 (5 км северо-западнее Ризы), наши разведчики обнаружили невдалеке группу солдат, пускавших ракеты. Это был условный сигнал, установленный для встречи с союзными войсками. На ответный сигнал Г.С. Голобородько к высоте приблизилась группа американских солдат, которые оказались разведчиками 69-й пехотной дивизии 5-го пехотного корпуса 1-й американской армии. Разведчиков было 22 во главе с лейтенантом Котцебу. Эта встреча произошла в 13.30 25 апреля 1945 года.
После взаимной проверки документов лейтенант Котцебу сообщил по радио в свой штаб о встрече с подразделением Красной армии. 10 человек из этой группы он отправил в расположение своей части, а сам с 11 солдатами, приняв приглашение старшего лейтенанта Г.С. Голобородько, поехал в штаб 175-го гвардейского стрелкового полка.
На правом берегу реки в районе населенного пункта Крейниц произошла встреча представителей союзных войск с нашей делегацией, которую возглавил заместитель командира 175-го гвардейского стрелкового полка по политчасти гвардии подполковник Я.Е. Козлов.
Вторая по времени встреча произошла через 2 часа в районе шоссейного моста через Эльбу, восточнее Торгау.
Дело было так. 173-й гвардейский стрелковый полк 24 апреля 1945 года, прорвав оборону противника и ликвидировав небольшой плацдарм немцев на правом берегу реки Эльбы восточнее города Торгау, закреплялся на захваченном рубеже. Днем 25 апреля наши наблюдатели, осматривая Торгау, расположенный на левом берегу реки, обнаружили на колокольне церкви солдата, который активно размахивал флажками и что-то выкрикивал. Полагая, что это солдат немецкий, командир взвода лейтенант А.С. Селивашко пытался поговорить с ним на немецком языке, однако разговора не получилось. Когда же неизвестный солдат приблизился к реке и на русском языке громко прокричал: «Москва — Америка!», наши воины позвали его к себе. Солдат перешел реку по фермам взорванного моста и сообщил, что в н/п Торгау находятся американские солдаты. Вскоре к реке подошел американский офицер лейтенант Робертсон, а вслед за ним группа солдат. Робертсон сообщил, что он с разведывательной группой 69-й пехотной дивизии направлен командиром дивизии в Торгау для установления контакта с частями Красной армии. Из 13 своих разведчиков 8 он отправил обратно в часть, а сам с четырьмя солдатами на двух машинах переправился на восточный берег. Вместе с командиром батальона 173-го гвардейского стрелкового полка капитаном В.П. Недой они выехали в штаб полка.
А уже потом непрекращающейся чередой начались официальные встречи, в том числе и постоянно упоминаемые в отечественной историографии.
Момент этих встреч был поистине
Несмотря на то что событие на Эльбе оценивалось главами союзных держав как рассечение войск Германии на две части, оно имело чисто символический характер. С войсками 1-го Украинского фронта встретились только передовые разведывательные подразделения 1-й американской армии. Ее главные силы находились на взаимно обусловленном рубеже реки Мульде, что в 50 км западнее Эльбы. Главные же силы 1-го Украинского фронта вышли к Мульде позднее, в начале мая, готовясь к проведению Пражской операции.
Вслед за первыми встречами последовали взаимные визиты. 26 апреля командир 58-й гвардейской стрелковой дивизии генерал В.В. Русаков принимал командира 69-й пехотной дивизии США генерала Э. Рейнхардта. На следующий день командир 34-го гвардейского стрелкового корпуса генерал Г.В. Бакланов встречал командира 5-го армейского корпуса генерала К. Хюбнера. Больше всего убеленных сединами американцев удивила и восхитила молодость советского генерала, которому в ту пору шел тридцать пятый год. 30 апреля генерал А.С. Жадов, командующий 5-й гвардейской армией, устроил прием в честь генерала США Э. Ходжеса, командующего 1-й американской армией. Двумя днями раньше на приеме у маршала И.С. Конева командующий 12-й группой армий США генерал о. Брэдли заявил: «Наш народ всегда с восхищением следил за боями и победами славной Красной армии, и мои солдаты и офицеры стремились подражать боевому примеру, который подавали им войска 1-го Украинского фронта». Ответные визиты наносили советские военачальники. Повсеместно воины союзных армий, с трудом еще сознавая окончание так опостылевшей всем войны, встречались как братья по оружию.
Уже после сообщения о первом соприкосновении армий верховное командование союзных войск приняло особые меры к организации тесной связи с советскими войсками, тщательно устанавливая принадлежность танков и войск в передовых районах, прежде чем разрешать авиации наносить удары по противнику.
Стремление генерала Эйзенхауэра остановить войска на хорошо заметном естественном рубеже встретило политические возражения со стороны английских начальников штабов. В конце апреля они подчеркивали, что западные державы могут извлечь большие политические преимущества, освободив Прагу и возможно большую часть Чехословакии. Они соглашались с тем, что не следует допускать, чтобы эти действия проводились за счет сил, используемых для наступления в сторону Балтики и в Австрию, но предлагали Верховному командующему использовать улучшение положения со снабжением для наступления в Чехословакию. Генерал Маршалл, передавая эти высказывания на суждение Эйзенхауэра, заявил: «Не касаясь тылового обеспечения, тактических и стратегических соображений, я лично не хотел бы рисковать жизнью американцев для достижения чисто политических целей».
Это заявление, которое потом могло казаться сенсационным, соответствовало политике, которой обычно следовали американские начальники штабов на протяжении всей войны: вложить всё в те наступательные операции, которые могут наиболее быстро привести к военной победе. Они рассуждали так: в Европе, где советские войска завершают разгром остатков немецкой армии, война фактически заканчивается. Если война в Европе и на Тихом океане имеет целью нанести лишь поражение немцам и японцам, тогда нет смысла продолжать применять американские войска для захвата объектов, которые легко могут быть взяты Красной армией. Это было особенно верно в тот момент, когда все еще казалось необходимым посылать войска на Тихоокеанский театр и когда казалось, что советская помощь может быть необходима для разгрома противника на Дальнем Востоке.