У стен Берлина

Мощанский Илья Борисович

Эйзенхауэр указал, что в наступлении его войск главное значение имеет удар на севере в направлении Любека и Киля с целью упредить русских и наступление на юг в направлении Линца и «австрийского редута». Если в его распоряжении окажутся дополнительные средства, он будет готовиться нанести удар по силам противника, которые все еще держались в Чехословакии, Дании и Норвегии. Эйзенхауэр считал, что западные державы должны заниматься противником в Дании и Норвегии, а Красная армия, занимая удобное положение для очищения всей Чехословакии, конечно, выйдет к Праге раньше американских войск. Он заверил Маршалла: «Я не прибегну к каким-либо действиям, которые считаю неблагоразумными, только для того, чтобы получить политическую выгоду, если только я не получу особый приказ на это от объединенного штаба». Подобный приказ никогда не отдавался, и, как видно из

заметок адмирала Леги о заседаниях объединенного штаба, этот вопрос, как и вопрос о том, следует ли брать Берлин, особо никогда не рассматривался там. Когда несколько позже Черчилль поставил на обсуждение вопрос уже другого порядка — уточнение зон оккупации, — президент Трумэн заявил, что проблема подобного характера должна быть оставлена на решение военного командования на театре.

30 апреля Верховный командующий союзников полностью информировал советское руководство о своих планах наступления на восток. Он разъяснил, что в центре демаркационная линия устанавливается по рекам Эльба и Мульде; на севере он предпримет операцию через Нижнюю Эльбу с целью установить демаркационную линию примерно на рубеже Висмар, Шверин, Дёмитц. Точное начертание этой линии должно быть установлено на месте региональным местным военным командованием. От верхнего течения реки Мульде на юг он был намерен установить демаркационную линию примерно по чехословацкой границе 1937 года через Гарц и Богемский лес. В последующем союзные войска могли выйти к н/п Карлсбаду, Пильзену (Пльзеню) и Ческе-Будеевице. На южном фланге по его предложению союзные войска должны были выйти в район Линца, откуда они могли быть направлены к югу для ликвидации возможных очагов сопротивления. Он считал, что на этом участке фронта подходящей демаркационной линией является главное шоссе, идущее с севера на юг восточнее Линца и далее по долине реки Энс. Если когда-либо обстоятельства потребуют, чтобы его войска наступали дальше, он, если обстановка позволит, предпримет такие действия.

Советское Верховное командование высказало свое полное согласие с этими предложениями. 4 мая, однако, когда Эйзенхауэр высказал желание продвигаться вперед после занятия Ческе-Будеевице, Пильзена и Карлсбада к Эльбе и Влтаве, чтобы очистить от противника западный берег этих рек, генерал А.И. Антонов выразил решительное несогласие. Он настоятельно просил Эйзенхауэра во избежание сложностей «возможного перемешивания войск не продвигать союзные войска в Чехословакии к востоку от первоначально намеченной линии: Ческе-Будеевице, Пильзен (Пльзень) и Карлсбад». Генерал Антонов многозначительно добавил, что советские войска, как просил Эйзенхауэр, остановили свое продвижение к Нижней Эльбе восточнее линии Висмар, Шверин, Дёмитц, и он надеется, что генерал Эйзенхауэр согласится с желанием русских относительно продвижения американских войск в Чехословакии. Генерал Эйзенхауэр заверил советское командование, что его войска не будут продвигаться далее предложенной линии. Этим ответом было предрешено, что саму Прагу и большую часть территории Чехословакии должны будут освобождать советские войска. Боевые действия западных союзников подходили к концу, не считая некоторого уточнения границ и выхода к демаркационным линиям. Вместе с тем советские войска готовились к последней битве за Берлин.

После 25 апреля основная задача советских войск заключалась в разгроме группировок противника, окруженных в Берлине и южнее его. Гитлер попытался принять меры к продолжению существования своего правительства, во-первых, на тот случай, если часть Германии будет отрезана от его резиденции, и, во-вторых, на тот случай, если его настигнет смерть. Он пытался также руководить обороной Берлина и принять меры к наказанию своих коллег и слуг, которым он раньше верил, а теперь обвинял в измене.

Гитлер был в достаточной степени в курсе зловещего развития событий, чтобы знать, что его войска могут вскоре оказаться рассеченными в результате соединения его противников, что сделало бы для него невозможным сохранить какое-либо непосредственное руководство всеми частями Германии. Фюрер решил, что, если он при этом окажется в южной части Германии, адмирал Дениц будет осуществлять командование на севере; если Гитлер сам будет в северной части, командование на юге примет на себя фельдмаршал Кессельринг. Фюрер оставил за собой право объявить момент, когда это решение войдет в силу.

Он признавал трудность удержания Берлина в течение длительного времени и, по-видимому, намеревался отправить своих министров и их

аппарат в различные пункты Южной Германии, где он рассчитывал присоединиться к ним с целью обороны рейха до самого конца. Большинство л/с персонала министерств уже к середине апреля отправилось на юг, и только министры и небольшая часть их аппарата еще оставались в Берлине. Гитлер продолжал откладывать окончательное решение об эвакуации столицы до тех пор, пока продвижение советских войск сделало слишком опасным для главных министров отъезд из Берлина на юг на автомашинах. Тогда было решено, что они должны отправиться в какое-нибудь безопасное место севернее Берлина, а оттуда улететь на юг. В ночь с 20 на 21 апреля и в течение последующего дня министры и основной персонал министерств ускользнули из Берлина в Витин, что на полпути между Любеком и Килем и недалеко от того места, где Дениц в будущем имел свой штаб.

Герман Геринг, который являлся преемником Гитлера, 20 апреля, в день рождения фюрера, обсуждал с ним вопрос об эвакуации на юг. В этом последнем совещании двух нацистских вождей Геринг заявил, что он или начальник штаба воздушных сил генерал Коллер должны находиться в Южной Германии, чтобы обеспечить единство командования уже почти несуществующих воздушных сил Германии. Получив ответ Гитлера, что Коллер должен остаться, а Геринг может уехать, последний поспешил к веренице своих машин, загруженных и ожидающих отправки, и уехал в Берхтесгаден.

Все более возраставшее массовое бегство из Берлина теперь стало еще интенсивнее. Советское наступление вынудило германское Верховное главнокомандование покинуть свою ставку в Цоссене в ночь с 20 на 21 апреля и перейти в н/п Ваннзее — западный пригород Берлина. Не задерживаясь здесь, оно начало перебираться в н/п Струб близ Берхтесгадена. Лишь Вильгельм Кейтель, Альфред Йодль и небольшая группа офицеров штаба остались на месте.

Следующим должен был отбыть адмирал Карл Дениц. 20 апреля ему было сказано, что он должен организовать оборону в северной части Германии. По предложению Кейтеля, который был обеспокоен ухудшением обстановки в районе Берлина, Дениц 21 апреля обсуждал вопрос с Гитлером и получил указание уехать в самое ближайшее время. Рано утром 22 апреля адмирал Дениц и его штаб отправились из Берлина и в тот же день прибыли в свой новый штаб в н/п Плен.

Пока делались усилия обосновать правительственные органы в других местах Германии, Гитлер пытался спасти Берлин. Сообщения от 21 апреля указывали, что удар из района севернее Берлина в южном направлении, который Гитлер ранее приказал провести генералу СС Штейнеру, осуществить не удалось. В результате всех усилий в этом направлении удалось лишь отвести немецкие части с севера, где прорвались войска Красной армии. Неудача в нанесении удара 22 апреля группировкой Штейнера и сообщения о других неудачах, по-видимому, вынудили Гитлера в первый раз допустить мысль, что продолжать войну безнадежно. Как сообщал Йодль Коллеру, Гитлер решил остаться в Берлине, принять на себя его оборону и в последний момент застрелиться.

По совету своего верного соратника генерала Йодля Гитлер все-таки решил повернуться спиной к англо-американским войскам, а все усилия сосредоточить на удержании Берлина. Еще 20 апреля фюрер провел со своими приближенными последнее совещание, после которого они направились в войска для организации помощи Берлину. 12-я армия, которая держала оборону вдоль Эльбы против американских войск, спешно перебрасывалась на восток. Она получила приказ пробиться навстречу войскам 9-й и 4-й танковой армий, окруженным южнее Берлина, чтобы отрезать армии 1-го Украинского фронта, ворвавшиеся в столицу с юга. Соединившись, немецкие армии должны были наступать на север и разорвать кольцо окружения берлинского гарнизона. С севера же на помощь столице направлялась армейская группа обергруппенфюрера СС Штейнера. Предполагалось, что претворению в жизнь подобного замысла будут способствовать и действия герлицкой группировки, которая продолжала наносить удары по войскам 1-го Украинского фронта, наступавшим на Дрезден.

Прекращая сопротивление на западе, Гитлер намеревался создать благоприятную почву для соглашения с англо-американским руководством. Как говорил генерал Йодль начальнику штаба люфтваффе генералу Коллеру в личной беседе 23 апреля, «совсем безразлично, что при этом предпримут американцы на Эльбе. Может быть, удастся доказать этим, что мы хотим воевать только против Советов».

Ожесточенность боев на советско-германском фронте в эти последние дни войны не только не ослабевала, но и усиливалась.