У стен столицы

Кувшинов Семен Филиппович

Несколько часов отдыха, и снова в путь.

Старшина 2-й статьи М. А. Расторгуев.

Фашисты, где успевают, сжигают селения. Деревня Кузяево сгорела дотла. Около груд раскаленных углей греются наши бойцы первой батареи, остановившейся посреди улицы.

К Безверхову пришли двое парнишек лет по четырнадцати и сообщили, что за рекой Большая Сестра, в деревне Темниково — немцы. Ребята рассказали,

где у гитлеровцев находятся орудия, стоят танки.

За ночь в Кузяево прибыли оба артиллерийских дивизиона бригады. С рассветом они начали стрельбу. Капитан Остроухов со своим противотанковым дивизионом открыл огонь по Темникову, а майор М. С. Мамаев из 76-миллиметровых пушек — по селу Петровскому, через которое отступали фашистские войска из-под Клина, преследуемые 84-й морской стрелковой бригадой.

Несколько часов гремела артиллерийская канонада. Вначале фашисты открыли минометный огонь, потом подожгли Темниково и стали отступать, теснимые одним из наших батальонов.

Въезжаем в деревню Носово. Она сохранилась, на нескольких домах флаги с красными крестами — в них расположилась санитарная рота.

Врач медсанчасти 71-й бригады Ф. Г. Тетиевская.

Остановились около одного дома. На крыльце встретили доктора Ханда — командира медсанроты бригады. Невысокого роста, пожилой, интеллигентный человек. О нем идет слава как о хорошем докторе, смелом командире. Нередко его видят на передовой, где он под огнем оказывает первую помощь раненым. Хороший организатор. Доктор всегда умудряется достать необходимый транспорт, своевременно эвакуировать тяжелораненых. Комбриг гордится медсанротой, считает ее боевым подразделением. На совещаниях нередко ставит в пример другим.

«Медицинская служба, — говорил полковник, — спасла жизнь не одной сотне наших бойцов и командиров, многих возвратила в строй. Заслуга ее в нашем успехе очевидна».

Особенно Безверхов выделял при этом молодого хирурга из Ленинграда В. Бобровского, который погиб на боевом посту, оперируя раненого. Отмечал также хирурга Н. Силина, который ходил вместе с бойцами в атаки, женщин-врачей В. Травкину, Ф. Тетиевскую, Т. Кочусову, самоотверженно выполнявших свой долг.

Взяты деревни Аксиниха, Балабаново, Пашково. И здесь противник бросил много оружия, боеприпасов. Около деревни Пашково прямо на позиции враг оставил тяжелую артиллерийскую батарею.

20 декабря бригада вышла на шоссе Клин — Волоколамск. Фашисты усилили сопротивление — с боями первый батальон выдворил гитлеровцев из деревни Кашино, дорогой для всех нас тем, что здесь впервые зажглась «лампочка Ильича». Деревня полностью сожжена фашистами, остались пять полуразрушенных домов. Командный пункт комбрига пришлось оборудовать в старом блиндаже.

У соседа слева слышна артиллерийская канонада. Идет сильный бой. Вдали, на юге, сквозь повисшую в воздухе изморозь видны главы церквей. Это мой родной Волоколамск. Я не видел его вот уже 17 лет. Здесь прошли мои юные годы. Здесь я вступил

в комсомол, учился в уездной совпартшколе, отсюда по комсомольской путевке уехал на Балтийский флот. Не раз этот древний русский город подвергался нападению иноземных захватчиков и всегда поднимался из руин и пепла.

После войны я посетил Волоколамск. Зарубцевались раны, нанесенные войной. Город похорошел. Только памятники погибшим воинам и партизанам напоминают о пережитом тяжелом времени. А Кашина я не узнал. Оно пережило свое новое рождение. Куда ни посмотришь, глаз радуют солнечные краски. Посреди деревни — замечательное здание Дома культуры, магазин, в каждом доме водопровод, газ, телевизор, радио. Колхозники воздвигли памятник В. И. Ленину.

Второй наш батальон захватил деревню Масленниково у развилки шоссе, ведущего из Клина на Волоколамск и Лотошино. Деревня тоже сожжена. Шоссе на большом расстоянии загромождено обломками фашистской техники. Видна работа нашей артиллерии. Мы расположились в большом, просторном доме. Хозяйка срочно моет пол, отмывает фашистскую грязь.

С передовой вернулся начальник химической службы бригады капитан Н. А. Будрейко. Он только что из боя. Принес много новостей, рассказал об одной трогательной встрече с местным населением, глубоко взволновавшей бойцов.

Произошло это в небольшой деревеньке за Солнечногорском. Группа бойцов передовой роты вступила на улицу деревни, к ним навстречу вышла пожилая женщина. Она несла в руках чугунок с горячими, еще дымившимися паром русскими щами, остановилась:

— Милые сынки, дорогие наши освободители, покушайте щец!

Моряки поблагодарили, сказали: сыты, мол, и времени нет. Но женщина настойчиво просила:

— Дорогие наши, как мы вас ждали! Все время надеялись, что вы вернетесь. Эти изверги-фашисты все наше добро украли и деревню сожгли, а вы нас от погибели спасли. Как же вы после этого пойдете без нашей благодарности?

Из уцелевших домов вышли еще несколько женщин, которые также стали просить моряков покушать. Бойцы сделали минутный привал, попробовали настоящих русских щей.

— С большим аппетитом мы ели щи, — закончил свой рассказ Будрейко. — Они показались мне самым вкусным кушаньем из всех, какие мне пришлось отведать в жизни.

На подступах к реке Ламе

В непрерывных боях войска 1-й ударной армии за две недели с 6 по 20 декабря продвинулись вперед на 120 километров. Но чем ближе они подходили к берегам реки Ламы, тем сильнее становилось сопротивление врага.

На высоком западном берегу реки фашистское командование создало мощный оборонительный рубеж. Здесь гитлеровцы решили остановить наступление Красной Армии. Они рассчитывали продержаться до весны на Ламе, а потом возобновить наступление на Москву. Но планам фашистов не суждено было осуществиться. Прогрызая оборону врага, отбивая его контратаки, наши войска наносили ему мощные удары.

20 декабря стрелковые и танковые соединения, наши соседи по фронту, овладели городом Волоколамском. В освобождении города участвовала и 64-я морская стрелковая бригада.