У тебя есть сын

Майклс Ли

— Полагаю, твои планы распространяются далеко за пределы следующего месяца.

— Нет, ошибаешься. Деньги должны приносить добро. Если они будут лежать на счету в банке, никому, кроме банкиров, от этого лучше не станет.

— Ты хочешь сказать, что на руках у тебя нет денег, чтобы сразу послать их в ответ на эти просьбы о поддержке?

— Мы, в отличие от большинства организаций, стараемся не зависеть от случайных поступлений, поскольку имеем постоянный ежемесячный приход от прибылей фабрики. Мне только надо точно знать, сколько

будет на этот раз. — Линдсей осеклась и с беспокойством покосилась на Гибба. Что-то в его тоне не то… — Только не говори, что ты читал нашу корреспонденцию, — сердито бросила она. — Я видела, что конверты вскрыты, но никак не ожидала, что ты сунешься и сюда.

Он даже не потрудился отрицать это.

— Мне нужно знать, что делается во всех отраслях этого дела.

— Траст к фабрике не относится!

— Может быть, технически — да, но, поскольку он получает часть прибыли, я должен знать все. Думаю, нам лучше пройти в мой кабинет и поговорить с глазу на глаз. — Он встал и подошел к двери кабинета Бена.

— Твой кабинет? — сухо поинтересовалась Линдсей. — Мне кажется, что на двери написано имя моего отца.

Она ожидала, что ее замечание хоть немного его смутит, но Гибб только пожал плечами.

— Здесь все нужные мне документы. Бен решил, что ему проще самому перебраться в другой кабинет, нежели перетаскивать все эти горы бумаги.

Логика была, конечно, неоспоримая, но это только разозлило Линдсей. Неудивительно, что работники на фабрике недовольны, подумала она. У них могло создаться впечатление, что Бен Арментраут полностью сложил с себя полномочия.

Гибб пропустил ее вперед и предложил сесть. Но Линдсей отказалась.

— Так вот, значит, как обычно работает «Триангл»? — ядовито спросила она.

— Именно. А как иначе можно спасти тонущее предприятие, если не иметь в нем полное влияние и возможность свободно действовать?

— Никакое это не «тонущее» предприятие! Есть некоторые трудности, но о полном крахе и речи быть не может.

— Выслушай меня, пожалуйста, очень внимательно. Если бы не серийный выпуск пальчиковых батареек для игрушек — тех самых, которые так любит твой отец, — то вся фабрика уже сейчас пошла бы ко дну. Или тебе неизвестно, сколько Бен теряет из-за того, что теперь, по окончании «холодной войны», многие подрядчики остались без заказов?

Линдсей покачала головой.

— Первый раз об этом слышу.

— Ты только и думаешь о том, как потратить прибыль, — думаю, мне следовало этого ожидать. Она гневно вздернула подбородок.

— Послушай-ка, Гибб…

— Вот для того я и позвал тебя сюда, — продолжал он, словно не слыша ее. — Вопрос о прибылях. На данный момент, как видишь, их нет вообще, и в этом месяце рассчитывать на проценты «Траст Арментраута» не может. И я бы советовал тебе не рассчитывать на них в ближайшее время.

Глава 6

У Линдсей задрожали колени. Она бессильно опустилась в кресло.

— Ты все это говоришь,

только чтобы мне отомстить, да, Гибб?

Он медленно покачал головой.

— Нет, Линдсей. Если хочешь, я могу показать тебе бухгалтерские книги. Прибылей нет вообще — фактически фабрика может разориться уже в этом месяце. Помочь может только чудо… учитывая, что одна линия не оправдывает расходов уже в течение года.

— Но это какая-то нелепица! Да, в последнее время прибыли немного сократились — поэтому отец и обратился в «Триангл», — но ничего похожего на то, о чем ты говоришь, и в помине не было. Да и в любом случае, не можешь же ты просто взять и закрыть траст!

— Почему не могу? Потому что для тебя это будет невыгодно? Черт побери, Линдсей, когда ты перестанешь воображать, что все мои поступки преследуют цель как-то задеть лично тебя? Это только чистая экономика.

Линдсей покачала головой:

— Я совсем не то имела в виду. Если распространится слух, что в трасте нет денег — так это будет на самом деле или нет, неважно, — в городе начнется паника. Все в Элмвуде знают, откуда идут поступления в траст. С таким же успехом можно встать на площади и кричать о том, что фабрика закрывается. — Она глубоко вздохнула. — Хотя, может быть, так было бы и лучше. Это положило бы конец большинству глупых сплетен.

Глаза Гибба сузились, но голос по-прежнему звучал ровно:

— Не лучшая идея была поставить траст в зависимость от доходов фабрики, не так ли? Вероятно, всем в городе известно, какой именно процент от доходов идет в траст, так что все могут высчитать и сами доходы — если они есть — до последнего гроша?

— Конечно, нет.

— И слава Богу. Теперь уже поздно как-либо исправить ситуацию, но по крайней мере хотя бы проясняются причины того, что твой отец делал в прошлом месяце.

Линдсей нахмурилась.

— Ты о чем? Я же говорила тебе, что в прошлом месяце прибыль у фабрики была — пусть не огромная, но вполне нормальная, — и траст получил свой процент. А теперь, всего тридцать дней спустя, ты хочешь заставить меня поверить, что прибылей нет совсем? Что произошло так внезапно? — Она с подозрением посмотрела на него. — Единственное новшество — это твое появление, Гибб.

— Значит, ты думаешь, что я специально сфабриковал ложные данные, чтобы представить картину в более мрачном свете, чем есть на самом деле? А зачем мне это нужно?

Она молчала.

— В прошлом месяце тоже не было прибыли, но твой отец потихоньку передал в траст обычную сумму. Это были его собственные деньги, и он сделал все возможное, чтобы никто ничего не заметил.

Линдсей фыркнула:

— И что же здесь противозаконного?

— Ничего. Его поступок ничем не грешил ни против законов, ни против этических норм. Это его деньги, и он вправе поступать с ними, как хочет, если его действия не причиняют никому вреда.

— Которого они, естественно, не причиняют, — сказала Линдсей с горечью.