У удачи два лица
Шрифт:
Все старания сородичей произвести благоприятное впечатление пропали втуне. Красивая мелованная бумага была безнадёжно смята, как будто её использовали для важных, но не предусмотренных производителями целей, печать треснула, а украшавшая её декоративная золотая ленточка, символизировавшая мирные намерения, держалась на честном слове. С другой стороны, можно подумать, кто-то сомневался в подобном исходе! Знали же, кого отправляют.
Отдать должное Грату, послание он вскрывал с каменным лицом, к этому моменту уже справившись и с бровями, и с глазами.
Закончив чтение, мужчина вновь растерянно кашлянул, ещё
— А в связи с чем такая резкая перемена? — едва заметно хмурясь, уточнил он. — То вы тысячу лет жили затворниками, а то вдруг решили вернуться?
— Тогда было правильно уйти, сейчас правильно вернуться, — раздражённо поморщился отец. — Вот какая тебе разница? И, главное, я-то откуда знаю? Вот придут те, кто это писал, с ними и поговоришь. Предваряя твой следующий вопрос, случится это ориентировочно дней через десять. Не переживай, я тоже жду этого момента с нетерпением, и тебя заранее предупрежу.
— Драконам тоже не терпится наладить с нами контакты? — с иронией уточнил Грат.
— Понятия не имею, — зевнул в ответ папа. — Лично мне не терпится дочку замуж выдать, — фыркнул он с таким видом, как будто всю жизнь только это и пытается сделать, причём безуспешно, а тут наконец-то нашёл подходящего дурачка. Я, даже несмотря на продолжительное знакомство с этим драконом, несколько обиделась на подобную интонацию.
— За кого, если не секрет? — бросил на меня любопытный взгляд альфа.
— Да бегает тут такой чернявенький. Ничего, хороший мальчик, — откликнулся отец и демонстративно поскрёб пузо сквозь рубашку.
Ненавижу, когда он так делает. В смысле, не чешется, духи с его животом! Не люблю, когда он начинает косить под дурачка: уж слишком талантливо у него выходит.
— Случайно, не Кай? — следующий брошенный на меня взгляд был задумчиво-насмешливым.
— Да-да, вроде как-то так.
— А он-то сам в курсе? — насмешка уже не просто угадывалась, она отчётливо проступала в глазах и улыбке оборотня.
— Кто его спрашивать будет! — фыркнул папа. — Хотя, кажется, особенно не возражал…
— Папа! — прошипела я, чувствуя, что неудержимо краснею. Причём в данный момент — отнюдь не от смущения, а от злости. — Ты обещал не совать свой нос!
— А я и не сую, — безмятежно пожал плечами родитель. — Я же не спрашиваю, где вы всю ночь шлялись и почему домой только к рассвету вернулись.
— Если ты продолжишь вот так же «не совать нос», то свадьбы не будет ни в каком качестве! Потому что я загрызу собственного отца, а за это меня приговорят к казни!
Всё-таки, Ванлар Таюр — удивительное существо. Ко всему прочему, он ещё обладает потрясающим талантом выводить окружающих из себя. Мне кажется, папа — это единственный дракон (и не только) в моей жизни, кто способен так легко, буквально играючи, разозлить меня до непроизвольной частичной трансформации. Вот и сейчас слова приходилось шипеть сквозь заострившиеся зубы, чтобы случайно не прикусить свой же собственный язык.
— Не приговорят, — с той же безмятежностью в голосе и снисходительной усмешкой сообщил он. — К беременной женщине в состоянии аффекта суд будет более чем снисходителен!
Я
— Беременной? — заинтересованно уточнил альфа, чем окончательно меня добил.
— Я тебе сейчас покажу аффект! — прошипела я.
А Ванлар Таюр, грозный и легендарный Таюр, прямой потомок самого Дракона, один из старейших живых драконов, да ещё в придачу отец троих детей начиная с меня, мерзко захихикал в ответ и дал дёру.
Я, естественно, припустила за ним, несколько отставая на поворотах: часть внимания приходилось тратить на то, чтобы сдерживаться от полной трансформации. Дракон на земле — это довольно неуклюжая и неповоротливая ящерица, категорически не способная маневрировать в узких коридорах.
Нас всех троих воспитывала мама. Или правильнее будет сказать — четверых, включая отца? Достигнув более-менее сознательного возраста, я начала задаваться вопросом: как же мою великолепную, мудрую, рассудительную маму, весьма уважаемую не только её кланом, но и всем драконьим обществом, угораздило связать свою жизнь с нашим папой? Нет, я его тоже всегда очень любила, и он нас любил, и с огромным удовольствием проводил с нами время, и возился с нами, но был нам скорее братом. Сначала мне казалось, что старшим братом, а теперь — безнадёжно младшим. Не способный повзрослеть ребёнок, наделённый чудовищной силой.
Когда я набралась наглости и задала этот вопрос маме, она только иронично улыбнулась и ответила, что сердцу не прикажешь, а Аля ей по неведомой причине понравился с первого взгляда. А почему её отпустили за этого психа, и вообще спрашивали её мнения… Да кто бы попробовал перечить Таюру!
Мама, кстати, была одной из немногих дракониц в известной мне истории Тарккура, которую не просто не выдали замуж по достижении определённого возраста, но и потом отчаянно не хотели отпускать. Мамин клан довольно небольшой, поэтому подобрать ей супруга из своих было невозможно, а для того, чтобы отпустить её в другой клан, она была слишком ценна. Гениальный мастер Зеркал с вызывающим трепет потенциалом — такая она была в ранней юности. А сейчас мама является одним из ведущих специалистов и одной из Круга — совета сильнейших магов, созданного не управлять драконами, а оберегать народ от всевозможных опасностей вроде землетрясений и извержений вулканов.
Может, из-за своей гениальности она так и не успела побыть ребёнком, и именно потому ей своей непосредственностью так нравился папа? Ребёнок, которому не суждено толком повзрослеть, и взрослая женщина, никогда не бывшая ребёнком. Странная, даже в какой-то мере отталкивающая шутка Ворона — и при этом потрясающе гармоничная пара. Они ведь в самом деле очень любят друг друга.
Вот в такой оригинальной семье я и была первым ребёнком. Говорят, на детях гениев природа отдыхает, и мы с братцами вполне неплохо подтверждаем это правило; не сказать, чтобы совсем уж бездари и неудачные экземпляры, но… крепкие середнячки. И нас это, что особенно приятно, полностью устраивает! Тяжело быть гением, это мы по маме неплохо выучили. А что папа в своём роде тоже гениален и уникален, мы тоже неплохо знаем. Просто он делает всё, чтобы мы об этом забыли; вот как сейчас.