У вас есть женщина
Шрифт:
Читая твоё "Ло.Ли.Та"...
...вот серп, вот сноп, а в нём ничьи колосья...
Зачем Вы так верны любви-подростку?
И есть ли толк, что в кукольной повозке
Она сидит безропотно, а ослик
Который круг без устали свершает?
Копытцев звук и спиц колесных постук
Не значит, что куда-то поспешает.
Всё так непросто, если перекрёстков
Ни одного, а только возвращенье
К
И в этом всхлипе тонком нет ни грамма
Надежды на… И вновь круговращенье:
Вот серп, вот сноп, а вот река и ослик…
Для Вас есть место в этом шарабане,
Но не сейчас, а после. Много после
Того, как кукла правду скажет маме…
– Вы всё ещё верны любви-подростку?
– В любом из смыслов. Даже в переносном..
2010 г.
Особое качество мастера
Во времена алюминиевой посуды
Было это.
В эру первых моих кроссовок "Reebok "
Это было.
Давай, назовём то, что было – Ретро.
Сколько тебя комсомолок тогда любило?
Ой, сколько их, забегавших за счастьем,
Словно за солью или за спичками!
Не было спичек. Огонь, мой Мастер,
Ты добывал сквозь увеличительное
Стеклышко камеры.
А оно, преувеличивало
наши трагедии.
Помнишь, ходили "балетные",
кинонищие,
фотографASSы (шутка!)
за помощью?
А потом эти крепконогие ослики,
стуча каблуками, счастливые,
с щепотками соли
от твоих щедрых любовей,
шли восвояси, записав на руке телефон. И
убеждал меня Мастер так: "Маленька,
Я с ними сплю беспробудно, а ты...
Ты для меня – золотая бессонница.
Хочешь клубнику? Хочешь цветы?"
Тогда я писала на ватмане белом
Черенком алюминиевой ложки:
«Ну и е....сь с ними.»
Надевала кроссовки,
Брала парабеллум,
И шла стреляться
В твоей массовке.
...Ты был Мастер делать кино из всего...
2008 г.
Жаропонижающее
Как же я раньше не умерла
От мандариново – хвойных желаний
Снега, дорог и печного тепла?
Здравствуй, мой, впервуюочередьзванный!
Вылечи словом... Нет, доброй рукой!
Только сначала – немного прохладной,
Позже такой же горячей, как мой
Пламенный лоб. Воспаление? Ладно,
Брось волноваться. Хочу на вокзал.
Знаю, состав неподвижных суставов
Главный Начальник собьёт из начал,
Мне только хвостик –
Сяду в вагончик и чувства вразбег –
Ты, и тайга, и нестрашные волки.
И подерутся во мне Чук и Гек
За вожделенную верхнюю полку...
2009 г.
Завтрак мима
По утрам достаёшь из постели немую себя (всё сама!),
Как письмо из конверта – писала, писала, устала,
Да и бросила, чувствуя, что тяжело провисаю
На крючках вопросительных знаков весьма и весьма.
Перечеркнуто, сложено вчетверо, загнут вовнутрь
Уголок. Будний день по щеке потрепал и отчалил.
Вам печали? Ну, нате, вам, многие письма – печали
И стакан нефильтрованной жижи сентябрьских утр.
Завтрак мима – глухая молчанка под кап с проводов,
Обессолен до степени строгой лечебной диеты.
Я согласна лечиться, не век же мне сплёвывать кровь,
Называя издержками нежности письма в конвертах.
2008 г.
Покорность
Сижу себе, ногой катаю камешек.
Покорность камешка рождает чувство ласки,
Но ласка камня ранит острым краешком,
Нога болит, а камень ярко – красный.
Покорность – это то, что только кажется.
Покорность – нечто твёрдое и острое.
2008 г.
Жалоба
– Я слишком скучаю, мама.
– Донюшка, всё пройдёт.
В твоём зазеркалье драма
И нежность наоборот…
– Мне так одиноко, мама.
– Донюшка, и ему.
Срастутся ли «пополамы»,
Ваших сердечных мук?
– А он меня любит, мама?
– Донюшка, спи, мой свет…
– Боже мой, даже малой
Нет мне надежды?
– ...
2009 г.
Когда о тебе молчу
Когда о тебе молчу,
То делаю сразу три дела:
Сжигаю свой дом, убиваю тебя
И яблоком нежности спелой
Давлюсь за широкой спиной сентября.
Три дела... Но так неумело!
В молчании этом вся я.
2008 г.
не звери